Авраам Линкольн Охотник на вампиров

Нам никак не удавалось распродать свой груз. Мы находились в большом городе и страдали, что не можем его осмотреть. И когда, наконец, появилась возможность, я был поражен — прежде мне не приходилось видеть такое количество людей, слышать их речь, пестревшую французскими и испанскими фразами. Женщины, в нарядах по последней моде, джентльмены, с головы до пят одетые во все изысканное. Улицы заполнены лошадьми и телегами; купцы, торгующие всем, что только можно вообразить. Мы гуляли по рю-де-Шатре, дошли до базилики святого Луки в Джексон-парке, названном так в честь организованной нашим президентом героической обороны города. Группы людей, использующих мулов, рыли траншеи для газовых труб. Когда, месяцы спустя, они закончат свой труд, кто-то из них сочинит знаменитое:

…Ни факела и ни свечи —

Лишь свет, как алмаз, в ночи.

Эйб был восхищен кипящей в городе жизнью и энергичными людьми. И еще, он никогда не видел столько старинной архитектуры.

Казалось, меня унесло куда-то в Европу, о которой столько читал. Вот здесь я впервые в жизни увидел стену, покрытую плющом. Здесь жили литераторы. Архитекторы и художники. Здесь были библиотеки, полные студентов, жаждущих знаний, и их благородными покровителями. Здесь было много вещей, которые мой отец никогда бы не понял.

Пансион Марии Лаво на улице Святого Клавдия вряд ли был великолепным образцом испанского стиля, однако пара флэтботтеров из Индианаполиса целую неделю ходили задрав головы, не в силах оторвать глаз.

Неподалеку от Лаво был салун, где можно до краев залиться ромом, вином или виски. Жажда, возникшая после успешной продажи товаров и лодки, равно как и возбуждения от первого приезда в такой город, была утолена гораздо обильнее, чем требовалось паре молодых, хоть и глуповатых парней. Салун был забит матросами со всех частей света. Флэтботтеры с каждого причала на Миссисипи, Огайо и Сангамона. Драки вспыхивали на каждой третьей минуте. И удивительно, что не вспыхивали чаще.

Угрюмые лодочники не были самым ярким впечатлением Эйба в первые двадцать четыре часа его пребывания в Новом Орлеане. На следующее утро, когда Эйб шел по улице в поисках легкого завтрака — ощущая треск в голове и пряча глаза от солнца — он вдруг столкнулся с невероятным явлением, движущемся на него по Байенвилл-стрит.