АУТОДАФЕ ЛЮБВИ (СИ)

– Я хочу домой, – болезненно поморщившись и ерзая на сидении автомобиля, повторил гриффиндорец, давая понять, что все разговоры про горячий чай, домашний пирог с кленовым сиропом и теплый плед, сейчас неуместны, и он хочет остаться один в своем доме на площади Гриммо. Миссис Уизли еще пыталась навязать ему общество их семейства и заботу о нем уже перед его домом, но Гарри со злостью хлопнул дверцей автомобиля, не желая больше ни с кем общаться и никого видеть. Ему необходимо было остаться одному и подумать о том, как он теперь будет жить с мыслью о Драко Малфое.

После произошедшего на выпускном, Поттер отгородился от всего мира и преднамеренно всех избегал. По всей стране в это время проходили различные благотворительные вечера и мероприятия, куда Гарри зазывали в качестве почетного гостя. Его засыпали приглашениями, но парень настойчиво их игнорировал, а в виде компенсации за свой отказ отправлял подписанный чек на различные благотворительные нужды, ради чего эти мероприятия и организовывали. Журналисты искали с ним встреч, а его многочисленные фанаты даже дежурили возле дома на площади Гриммо в надежде сделать снимок своего кумира или, если повезет, взять у него автограф. Его заваливали письмами и открытками, в которых девушки объяснялись ему в любви и назначали свидания, несмотря на то, что у него была официальная невеста, с которой он не виделся со дня выпускного бала. Уизли настойчиво приглашали его к себе, организовывая семейные вечера, но Поттер под любым предлогом отказывался. Гермиона, в свойственной ей навязчивой манере, присылала ему одну сову за другой с посланиями, где писала, что у него посттравматический стресс после битвы с Волдемортом, который проявился сейчас, спустя какое–то время, и дал такие серьезные осложнения. Она пыталась убедить своего друга, что ему будет легче пережить эти последствия, если он будет окружен любовью и заботой близких, с которыми он сможет обсудить произошедшее и переосмыслить пережитое. Грейнджер не хуже профессионального психолога пыталась внушить ему, что тяжелее в таких ситуациях приходится именно людям одиноким и замкнутым, вынужденным подавлять свои эмоции, чтобы не потерять контроль над собой. Девушка пыталась доказать, что, закрываясь от всех со своими переживаниями, он так и будет испытывать психологическое напряжение, а они помогут ему быстрее достичь внутреннего равновесия, и он начнет двигаться по жизни дальше, забыв о Волдемотре, как о ночном кошмаре, окруженный любовью и заботой друзей и любящих людей. Все эти доводы Гермионы вызывали у Гарри только саркастическую усмешку. Если у него и был посттравматический стресс, как это по–научному называла его подруга, только не на последствия сражения с Темным Лордом, а на то, что произошло между ним и Малфоем в школьном сортире, и вот как раз об этом он не собирался ни с кем говорить или что–либо обсуждать. Он держал это глубоко в себе, а каждую ночь переживал заново, засунув руку под резинку пижамных штанов и мастурбируя торчащий от перевозбуждения член, который, казалось, готов был взорваться от напряжения. Воспоминания о том, как Малфой оттрахал его в школьном сортире, очень возбуждали Гарри и вызывали сильные эмоции, замешанные на унижении, стыде, боли и остром наслаждении, которое он тогда испытал. Каждый раз, когда липкая сперма заливала его потную ладонь или в штанах становилось мокро и противно от растекающегося пятна, Поттер ненавидел и презирал себя. Он ощущал себя грязным извращенцем и мечтал только об одном, как бы поскорее добраться до ванной комнаты. Стоя под холодными струями душа, Гарри не мог понять, что с ним происходит, и как так получилось, что Малфой в последнее время стал занимать все его мысли. Парень ловил себя на том, что постоянно думает о слизеринце и представляет себя именно в той унижающей достоинство позе – на карачках с выставленной жопой, под Малфоем. Стоило только бывшему гриффиндорцу подумать об этом, как он моментально испытывал эрекцию. Поттер гнал от себя мысль, что ему понравилось ощущать себя шлюхой, но, как он не старался, обмануть сам себя не мог. Гарри постоянно возвращался к воспоминаниям о произошедшем и понимал, что ему хотелось бы снова ощутить приятную тяжесть тела Малфоя, властно прижимающего его, почувствовать руки слизеринца на своем теле и распирающую внутренности заполненность его хуем. Поттера начинало трясти от возбуждения и переизбытка гормонов, когда он вспоминал, как Драко ебал его в жопу, постоянно касаясь чувствительной простаты, отчего у него темнело в глазах и перехватывало дыхание. И Гарри хотелось испытывать это снова и снова, эти мысли сводили его с ума, и он раз за разом, вспоминая это, хватался за член, и, закусив губу от усердия, гонял крайнюю плоть, туго сжимая ствол ладонью, и теперь уже сам пытался трахнуть себя, засовывая пальцы поглубже в анус, чтобы усилить ощущения.

– Будь ты проклят, Малфой, – тяжело дыша, произнес Поттер, вытирая перепачканную ладонь о смятую простынь.