Атомный поезд. Том 1

– Такая пухленькая? Она сидит внизу. С какой-то девушкой.

– Возможно, но заходила одна. Она жена какого-то начальника, но держится очень просто.

– Как ее фамилия?

– Зовут Ирина Александровна, а фамилия, по-моему, Белова… Да, точно, Белова.

Кудасов присвистнул.

– Вот так штука! Значит ее муж – мой непосредственный начальник! Причем он мне не показался ни милым, ни приветливым. Скорей напротив: надулся на меня, как сыч. Хотя его можно понять…

– Ничего, ты разберешься… Пойдем, покажу квартиру.

Две просторные комнаты, немаленькая кухня, удовлетворительное состояние, телефон. Есть необходимая мебель: шифоньер, стол, стулья, видавший виды телевизор, шкафчик с посудой на кухне, на кровати лежит комплект белья, в ванной – чистые полотенца.

– Ну, что ж, жить можно! – удовлетворенно выдохнул Кудасов. Он знал, что неоперившегося лейтенанта так встречают далеко не во всех частях.

– Я хочу поспать, – Оксана потерла глаза. – А потом можно выйти и осмотреться.

– Давай поспим, – согласился Кудасов. – Сегодня я выходной.

Оксана стала стелить постель, молодой муж с удовольствием наблюдал. Когда она нагнулась, халатик задрался, и он обнаружил, что нижнего белья на ней нет. Это изменило их планы. Заснули молодожены только через час.

Глава 3 Операция «Сеть» [7]

На рейде Владивостока, или, как говорят опытные мореманы – Владика, всегда много судов. Рыболовецкие сейнеры, плавучие рыбзаводы, танкеры и сухогрузы… Кто-то меняет экипаж, кто-то сдает улов, кто-то грузится или набирает топливо, кто-то разгружается, а кто-то еще ждет таможенного досмотра. Основным торговым партнером в этих краях является Япония, и суда Страны восходящего солнца в порту Владика привычны настолько же, насколько в японских портах привычны браконьерские российские краболовы.

Сухогруз «Кавасаки», дождавшись своей очереди, подошел к четвертому причалу и, получив таможенное «добро», начал разгрузку. В числе прочего портовые грузчики, которые в платежных документах выступают под мудреным названием стивидоры, подцепили стропами и выгрузили из глубокого трюма на причал два грузовых контейнера, идущих транзитом их Японии в Швецию.

Транзитные грузы таможня практически не контролирует, ограничиваясь проверкой пломб, наложенных грузоотправителем и иногда дублируя их собственными пломбами. При пересечении границы на выезде из России тоже проверяются пломбы и, если они в порядке, транзит уходит по своему маршруту.

На выгруженных контейнерах пломбы были в полном порядке но, судя по нарисованным на огромных ящиках условным обозначениям, они требовали особо бережного обращения. И неудивительно: из сопроводительных документов следовало, что в контейнерах находились керамические вазы. Поэтому их необходимо плавно поднимать и опускать, строго соблюдать положение «верх – низ» и ставить рядом в соответствии с отметками на стенках.

Все эти требования были выполнены, и контейнеры осторожно погрузили на открытую железнодорожную платформу, соприкоснув именно теми стенками, какими следовало. Теперь им предстояло проделать длинный путь через всю Россию: с востока на запад и с юга на север общей протяженностью около восьми тысяч километров. Вначале по Транссибирской магистрали: через Хабаровск, Читу, Красноярск, Томск, Новосибирск, Екатеринбург и Нижний Новгород до Москвы, затем через Санкт-Петербург, Беломорск и Кандалакшу до Мурманска. Там опять предстояла перегрузка на торговое судно и последняя часть маршрута – через Баренцево, Норвежское и Северное моря до Гетеборга.

Маршрут был выбран довольно странный: гораздо логичнее было бы везти контейнеры морем, обогнув Россию с востока и избежав двух совершенно лишних погрузочно-разгрузочных операций, существенно удорожающих доставку и повышающих риск повреждения хрупкого груза. Но, в конце концов, это дело грузоотправителя и грузополучателя. Всем остальным, включая пограничников, таможенников, стивидоров и железнодорожников, было на это глубоко наплевать. Безразлично. Как говорят молодые люди из поколения «пепси» – фиолетово.

В те же дни из Турции в Туапсе прибыли два транзитных контейнера с керамическими вазами, идущие через Архангельск в Швецию. В порту Туапсе их с осторожностью перегрузили на железнодорожную платформу, установив строго определенным образом, и отправили малой скоростью с юга на север: через Тиходонск, Москву и Вологду на Архангельск. Протяженность этого маршрута была меньше, но тоже солидной – около трех тысяч километров. Вставали те же вопросы: зачем понадобились две перегрузки и почему вазы не отправили морем вокруг Западной Европы через Босфор и Гибралтар? Но ставить эти вопросы и отвечать на них было некому, потому что те люди, которые могли бы заинтересоваться подобной странностью, не в состоянии анализировать движение миллионов тонн грузов, проходящих через территорию России. А всем остальным это тоже было «фиолетово».