Атомный пирог

«Ава, ты же серьёзный агент, а не какая-то крикливая поклонница из Билокси или партнерша по фильму! Я отношусь к тебе с уважением и ни за что не посмею делать того, что можно делать с ними».

Ладно, я не больно-то рассчитывала…

«Я спросила это исключительно из соображений конспирации».

«Да, понятно. Мысль в целом здравая. Пожалуй, я найду себе какую-нибудь русскую и сделаю с ней то, что полагается, чтобы обеспечить нужные звуки. Разумеется, ты в это время посидишь в ресторане или погуляешь, чтобы не оскорблять свои зрение и слух непристойным явлением».

Я немножко обалдела, но виду не подала. Ладно-ладно, всё понятно, он мужчина. Мужчинам позволено больше, чем нам. И к тому же он знаменитый. Но всё-таки…

Если раньше любые выходки Элвиса — вернее, газетные сообщения об этих выходках — вызывали у меня умиление, восторг и тому подобное, то теперь внутри зашевелилось что-то вроде раздражения. Захотелось ответить: «Какого чёрта?! Для задания выбрал меня, а для главной награды…». Тут вдруг я поймала себя на том, что, возможно, не так уж и жажду этой награды. Внезапно пришло ощущение, что мой как бы муж — просто парень, каких миллионы. Неужели рядом со мной обитало не божество, а обыкновенный сосед по комнате?

С минуту подумав, я решила, что нарываться на скандал не нужно, но и воспринимать всё, что он несёт, как должное, тоже не стоит. Написала:

«Ты так пренебрежительно говоришь о поклонницах из маленьких городов, словно это какие-то люди второго сорта. Я ведь тоже из таких!»

«Ты другая поклонница. Не сумасшедшая».

«Я еще какая сумасшедшая! Забыл, что ль, откуда забрал меня? Да у меня в комнате твоими портретами все стены были обклеены, ни одного живого места!»

«Всё равно, ты другая. Разумная. Ты не из тех, кто рвёт с меня одежду. Не из тех, кто сломал ногу контрабасисту».

Тут я опешила. Ладно, про то, как я схватила его за ногу в Вилко и пыталась стащить ботинок, он может и не помнить — мало ли там девчонок было, каждой в лицо, что ль, заглядывать? Но вот о том, что контрабасисту сломала ногу летающая тарелка, а вовсе не чокнуты фанатки, Элвис точно не может не знать. Почему он несёт эту чушь?!

Я взглянула на него с недоумением.

Похоже, он почувствовал, что слова его не особо-то мне понравились. Так что решил сменить тему:

— Ты давно аполлоний пила? — спросил вслух.

— Ну, когда ты мне давал.

— Что ж, давненько. Надо выпить. Здесь, как ты понимаешь, синяя газировка не продаётся.

— Кажется, советские люди обходятся без нее, потому что все атомные реакторы помещены в аполлониевые короба?

— Нет, прими, — ответил Элвис.

А потом он написал:

«Сейчас время такое, сама понимаешь. Если С. решит шарахнуть по США атомной бомбой до того, как мы его устраним, и получит симметричный ответ, нам тут не поздоровится. Так что съешь две таблетки. И ещё йодид калия по-старинке — для верности».

Я не стала спорить. Приняла две голубых таблетки, одну белую и пошла в душ.

А через десять минут, стоя на мраморе и наслаждаясь горячими струями, вдруг подумала, что Элвис жутко милый и что зря я разозлилась. Любая девчонка из Штатов была бы в восторге от перспективы бесплатно поехать с ним в столь экзотическую страну, бесплатно жить в роскошном номере гостинице, да ещё и спать в одной кровати! А про ногу Билла Элвис пошутил.

42. Я в самом сердце

В тот же день мы пошли на прогулку. Верней, на разведку. В смысле, мы для себя считали это разведкой, а Лида, поведшая нас, называла экскурсией.

Мы перешли по мосту и оказались на длинном широком проспекте, уставленном небоскрёбами.