Атомный пирог

Он ушёл на кухню. Ел там что-то. Я решила не соваться. Пошла в свою спальню, забилась между кроватью и прикроватной тумбочкой и заплакала. Неужели я на самом деле настолько никчёмная, что не в состоянии справиться даже с простейшей работой по дому? Какая же я идиотка! Просто невозможно было облажаться ещё сильнее! Это же надо такое придумать: вытащила счастливый билетик, который один на миллион, привлекла внимание самого желанного парня на планете — и всё это потеряла лишь потому что не смогла дотянуться до вентиляционной решётки в санузле…

Час или два я страдала, рыдала и ожидала, что Элвис вот-вот велит мне убираться. Раздумывала, как буду добираться до дому, если он просто выставит меня на улицу и что буду делать, если отвезёт меня обратно в психбольницу.

Но когда он вошёл в мою спальню, то оказался на удивление спокойным и ласковым. Спросил, поняла ли я, что нужно стараться сильнее, и после утвердительного ответа сказал, что уже договорился насчёт парка развлечений на эту ночь.

— Надеюсь, ты хорошо спала ночью, детка? Не вырубишься, как вчера?

— О, нет, ни за что! — воскликнула я, счастливая от того, что он снова добрый и, кажется, даёт мне второй шанс.

Быстро оделась и села в машину.

Эх, всё-таки я не самая конченная лохушка в мире!

С самим Элвисом еду на русские горки! Завидуйте! Эй! Все вокруг!

Завидующих было маловато. Сначала мы ехали по совершенно пустынной местности, а когда прибыли в ближайший городок, где находился парк аттракционов, то Элвиса там даже не узнал никто. Честно говоря, я думала, что какие-нибудь отмороженные девчонки тут же окружат нашу машину, начнут исписывать её всякими признаниями, разбирать на детали, пытаться оторвать кусочек от моего спутника… Но этого не произошло. Мы доехали спокойно и меня это даже немножко расстроило. Видимо, народ тут очень тёмный и про Элвиса не знает. А как было бы классно, появись наша совместная фотокарточка в кадиллаке в той самой газете, где ещё недавно меня выставили чокнутой самоубийцей…

В ночном парке мы были одни. Это было и странно, и жутковато, и то же время как-то по-удивительному привычно: я ведь знала, что герой моих мечтаний посещает общественные места только так, индивидуально, ночью (иначе он шагу ступить там не сможет) — и не раз представляла себе, как проходят эти таинственные единоличные посещения кинотеатров, кафе и тому подобных мест. Карусельная музыка не играла, обычного детского смеха не слышалось, поэтому скрип металлических аттракционов звучал во тьме непривычно громко и устрашающе. Я повторяла себе, что такой шанс выпадает раз в жизни, но всё равно не могла расслабиться и совершенно отдаться веселью.

Честно говоря, большим любителем подобных развлечений я никогда и не была: на качелях с удовольствием качалась или на каком-нибудь медленном паровозике не против была бы проехаться. А вот крутые горки, быстрые падения и большие скорости меня пугали: катание на них я сочла бы скорей испытанием, чем радостью. Элвис же, как назло, выбирал самые страшные аттракционы. Ну, то есть как — выбирал… Он сперва спросил, на чём хотела бы покататься я, а, услышав ответ, заявил, что эти карусели очень скучные, и потащил меня на центрифугу. Пришлось подчиниться.

Но разве человек, который выдержал манипуляции роботических медсестёр, должен бояться каких-то глупых горок? Испытывая свободное падение или вися вверх ногами, я повторяла себе, что бояться нечего, что если мы погибнем, то вместе с Элвисом (и я войду в историю), а если нет, то всё равно нам недолго осталось ввиду мировой обстановки.

— Круто было? — спросил он, когда мы вылезли с последней из этих кошмарных конструкций.

— Ну так, — сказала я.

— Неужели не понравилось? По-моему, просто супер оттянулись!

— Если честно, было очень страшно.

— Вот как? — Элвис удивился. — А ты даже и виду не подала!

После этого он прижал меня к себе и прошептал на ухо своим томным, обволакивающим голосом:

— Я горжусь тобой, Ава! Ты самая смелая крошка! Как я рад, что выбрал именно тебя!

Один этот момент окупил все мучения на горках! Я почувствовала, что люблю Элвиса сильнее, чем когда бы то ни было. Уставилась на землю и, уповая на то, что темно и не видно того, как я покраснела, пролепетала:

— Поцелуй меня…

Он как-то по-отечески рассмеялся и легонько чмокнул меня в макушку. Это было, конечно, не то, чего мне хотелось. Но настаивать не стала. Попросила:

— А можешь мне спеть?

— Детка, я бесплатно не пою, — ответил Элвис.

На обратном пути я заговорила о том, что услышала нынче по телевизору.

— Это да, — сказал мой спутник. — Публично я предпочитаю не высказываться о политике, но тебе скажу: Сталин, кажется, совсем с катушек съехал. Творит уже совершенно невообразимые вещи.

— Как думаешь, утащит он нас с собой на тот свет? Или поживём ещё? — спросила я.

— От нас зависит, — отозвался Элвис. — Вот из-за этого из-за всего я и стал помогать Президенту.

— Ты думаешь, мы в силах повлиять?