Атомный конструктор №1

Итак, все прошло успешно, и началась подготовка к главному — испытаниям РДС-37. И вот тут, за считанные дни до назначенного срока — примерно 17–18 ноября, Фишману позвонил из Москвы Николай Иванович Павлов. Павлов — тогда начальник Главного управления проектирования и испытания ядерных боеприпасов Минсредмаша, передал срочное приказание Курчатова вылететь на полигон в связи с неожиданной болезнью Харитона (у того в носу образовался большой нарыв).

Вообще-то, раз уж на «Двойке» были «все», можно было, казалось бы, обойтись и наличными на полигоне силами. Но — вот же, Курчатов требовал Фишмана. И Давиду Абрамовичу пришлось вылететь в Москву, где его ожидал последний самолет, отправляющийся на полигон с Н.И. Павловым, заведующим оборонным отделом ЦК КПСС Н.Д. Сербиным и группой приглашенных на испытания Главных конструкторов оборонной техники, среди которых был и ракетчик Сергей Павлович Королев.

Присутствие Королева было отнюдь не случайным и не парадным: постановлением Правительства конструкторскому бюро Королева поручалась разработка первой советской межконтинентальной баллистической ракеты (МБР) Р-7 с ядерным боевым оснащением — термоядерным зарядом мегатонного класса. И вопрос этот становился очень острым — к тому времени для сдерживания США одного факта наличия у СССР термоядерного заряда оказывалось недостаточно. Нас все плотнее и гуще окружали авиационные базы США, размещенные в соседних с СССР или близких к нам странах Европы и Азии.

Геополитическое положение России принципиально отличается от положения США: мы — держава континентальная, Америка — океанская. А тут еще и сеть зарубежных баз США вокруг СССР. Поэтому Америка даже в конце пятидесятых годов полагалась на свои евро-бомбардировщики. Россия же лишь после принятия на вооружение межконтинентальной ракеты могла бы по-настоящему избавиться от угрозы эффективного ядерного шантажа. Сказанное — не домысел и не пропаганда, а факт мировой истории.

Советская ракетно-ядерная система с межконтинентальной досягаемостью отрезвляла бы агрессивные головы в Америке надежнее любых грозных слов, и разработка Р-7 мыслилась как ответ на недвусмысленную опасность со стороны именно Соединенных Штатов. Сам термин «межконтинентальная» появился позже, а тогда в профессиональной среде чаще говорили «трансатлантическая». Независимо от реальной траектории ракеты — через Тихий или Атлантический океаны, в таком названии сразу был обозначен «американский» оттенок, поскольку термин «трансатлантический» всегда подразумевал путь из Европы в Америку.

Формирование общего облика заряда для Р-7 шло совместно в КБ-11 и ОКБ-1 Королева. Главным моментом тут были жесткие габаритно-массовые ограничения на заряд, обусловленные энергетическими возможностями баллистической ракеты-носителя. МБР выводила заряд фактически в космос, а уж оттуда он — не имея нужной скорости для того, чтобы стать искусственным спутником Земли — падал обратно на Землю как камень. Но падал в точке, отстоящей от места старта на многие тысячи километров и находящейся на территории Америки.

Заряд РДС-37 заранее рассматривался как прототип заряда для головной части (ГЧ) Р-7, и Главный конструктор ракет Королев был на ядерном полигоне отнюдь не лишним.

Историческая справка

Разработка заряда для первой МБР Р-7 была задана Постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР. Технический облик конструкции заряда определялся совместно с ОКБ-1, возглавляемым Главным конструктором Сергеем Павловичем Королевым.

После успешного испытания экспериментального заряда РДС-37 началась подготовка к встрече специалистов КБ-11 с С.П. Королевым. По исходным данным ракетчиков, полученным из ОКБ-1, были проведены компоновки и расчеты по новому заряду на схеме РДС-37. К тому времени Д.А. Фишман уже был заместителем начальника сектора 5 по научной части, и им персонально осуществлялось руководство всеми работами по проблеме. Проектные проработки показали, что для обеспечения ранее согласованной массы головной части (ГЧ) требуется уменьшить массу заряда по сравнению с РДС-37 на 600–700 кг. Совещание в ОКБ-1 состоялось в начале 1956 года. На нем были обсуждены принципиальные вопросы разработки головной части ракеты Р-7. В совещании участвовали:

— от ОКБ-1 С.П. Королев, К.Д. Бушуев, И.С. Прудников, B. Ф. Садовый;

— от КБ-11 Ю.Б. Харитон, А.Д. Сахаров, Д.А. Фишман, C. Н. Воронин, Е.Г. Малыхин;

— от КБ-25 Н.Л. Духов, В.А. Зуевский, С.Г. Перерушев, Г.А. Софронов;

— от ГУ-5 МСМ Н.И. Павлов, С.Н. Шишкин, Н.И. Бахчевников.

Договаривающие стороны установили оперативный режим постоянных контактов ведущих специалистов ОКБ-1, КБ-11 и КБ-25 с докладами С.П. Королеву о результатах совместных работ. Практически это означало: вначале — работа и совещание в ОКБ-1, затем — протокол с взаимными обязательствами на одну-две недели цикла.