Атомный конструктор №1

Пока что, правда, испытатели испытывали сами себя и оборудование — в этот период проводились тренировочные опыты. Суворов говорил: «Тяжело в учении, легко в походе». Но эти учения стали началом и самого похода к успеху — недаром ряд этапов этих тренировок назывался по-суворовски: «Вперед».

И в эти дни возмужание тех, кто был к ним причастен, происходило очень быстро.

В «ПРОГРАММЕ тренировочных опытов.», утвержденной Ю.Б. Харитоном и К.И. Щелкиным 13 января 1949 года пояснялось:

«Тренировочные опыты имеют целью детальную проверку и уточнение принятого порядка действий группы КБ-11 на Полигоне № 2 в условиях, максимально приближенных к действительным; уточнение состава экспериментаторов и генеральную тренировку как основного, так и запасного (по наиболее ответственным операциям) персонала.»

Тренировки проводились по полной программе реального испытания за исключением того, что в тренировочных «изделиях» отсутствовал, естественно, плутониевый шар, и для сохранения Башни подрыв собранного «изделия» (позднее сказали бы — «макета») производили в двух-трех километрах от Башни на специальной подставке высотой три с половиной метра.

Но во всем остальном сборочный цикл отрабатывался полностью. Вначале тренировочное «изделие» собирали, проводя работы и проверки во всех зданиях, закрепленных за КБ-11, окончательно проверяли его в «ДАФе», выкатывали на тележке, поднимали на Башню, и в него вставлялись «холостые свечи» (то есть — фалын-пробки вместо штатных электродетонаторов).

Затем «изделие» снимали с Башни, отвозили за несколько километров на место подрыва, оснащалось «боевыми свечами» и его подрывали с помощью автоматики и основной подрывной линии.

Ровно через семь месяцев после утверждения «Программы…» — 13 августа 1949 года, начался тренировочный опыт № 1, о чем в 19.00 была сделана первая запись дежурным диспетчером А.Я. Мальским в «Диспетчерском дневнике».

Чтение этого дневника — документа предельно краткого и сухого, где нет места ни домыслам, ни эмоциям, ни художественным описаниям, оказывается, тем не менее, занятием увлекательным. Официальный дневник читается как минироман с напряженной интригой, с выигрышными для читателя деталями, с эффектными названиями.

Позывные: «Зенит», «Орел», «Ястреб». Коммутатор «Буря». Операции «Вперед I», «Вперед II», «Вперед III» — так кодировались различные этапы сборки и вывоза к Башне РДС-1. Имена генералов, полковников, майоров, лейтенантов вперемешку с фамилиями участников из КБ-11.

Как и бывает на первых порах, все вначале шло не так, как надо. И в первое же дежурство, в 01 час 12 минут в ночь с 13 на 14 августа, Мальский записывает:

«Сообщил т. Жучихин по тел. № 170, что часовой у ДАФ не допускает вскрыть здание тов. Рыбина (А.В. Рыбин — сотрудник КБ-11. — С. К.).

Беспрерывные мои попытки разыскать полковника Смирнова до 1.55 ни к чему не привели.

В 2.03 принялся разыскивать т. Фишмана для вскрытия здания, после установлено было, что и т. Фишман не мог вскрыть здание, т. к. список на ДАФ не был послан в бюро пропусков.».

Начинаются поиски, звонки, и лишь в 3.25 появляется запись:

«Сообщил т. Фишман о начале работ по ДАФу и 1П».

На первый раз в тренировочном опыте № 1 проверяли лишь некоторые подключения, и уже в 6.45 был «включен автомат (автомат поля, запускающий аппаратуру подрыва и измерений. — С.К.)», а в 7.00 — как записано в диспетчерском дневнике — был «произведен «0».»

Пока что, естественно, условно.

Вечером 16 августа 1949 года начался тренировочный опыт № 2, 19 августа — опыт № 3. Постепенно выявлялись недочеты и нарабатывались навыки, позволяющие действовать спокойно и слаженно уже в сам день испытаний.

22 августа в 7 часов 46 минут дежурный диспетчер Мальский включил автомат поля и затем каждую минуту оповещал по громкоговорящей сети, сколько осталось до момента «0» — последнего учебного.

А 27 августа в 2 часа ночи Курчатов утвердил подписанный Зерновым, Харитоном и Щелкиным «Оперативный план окончательной сборки и подрыва изделия». План был исполнен от руки в единственном экземпляре еще 21 августа Геннадием Александровичем Цырковым, будущим Героем Социалистического Труда и многолетним начальником «оружейного» главка Министерства среднего машиностроения СССР.

Начался окончательный и бесповоротный отсчет обратного времени. Ровно в 8.00 27 августа 1949 года к дежурству на командном пункте приступил дежурный диспетчер, москвич, выпускник МГУ, кандидат технических наук, бывший сотрудник Московского энергетического института, а на «Объекте» — старший научный сотрудник отдела № 25 Сергей Сергеевич Чугунов. По графику до Опыта оставалось 48 часов.

К этому времени на полигоне собрались уже все, участвующие в Опыте и ответственные за него. Щелкин и Алферов были тут уже почти две недели, Духов — как и предполагалось — прибыл значительно позже, но беды в том не было — все оперативные вопросы решались с Терлецким и Фишманом.

А сейчас на «Двойке» были и генерал Духов, и сам генерал Зернов с Харитоном и Зельдовичем, и Флеров.