Атомный конструктор №1

Если бы не огромная деловая загруженность. Только она не позволяла даже помечтать о таком путешествии — с отвлечением от проблем «злобы дня» на добрую неделю. И ведь принимали бы его на Камчатке «по первому классу», но. Но — и рад бы в Долину гейзеров, да дела не пускают!

Вдумаемся в эту очень показательную коллизию. Сегодня любой высоко статусный «босс» и тени бы колебания не проявил — ехать или не ехать? Сел бы в самолет да и махнул бы любоваться Долиной гейзеров— за казенный-то счет. И что там Камчатка! Нынешние «боссы» только у пингвинов в Антарктиде не «отметились».

Фишман и люди его поколения так не могли. Потому он, надо полагать, так и любил живопись, что это позволяло ему получать мощные духовные впечатления от природы разных мест Родины, не бывая там физически.

Давид Абрамович, безусловно, обладал художественным вкусом и чутьем художника, и, случалось, по просьбе городского театра даже рецензировал готовящиеся к выпуску постановки. В старых бумагах сохранилось отпечатанное в типографии приглашение:

«Дирекция театра приглашает Вас на просмотр спектакля Валентин и Валентина, который состоится 27 января 1973 г.

Ваши места ряд 6° место 7–8.

Начало в 79.30».

Таких приглашений было не одно, и не два, а что уж говорить о премьерах! Здесь Давид Абрамович был всегда желанным гостем и критиком. А театр в Сарове был очень приличный, профессиональный, основанный в первые же годы существования «Объекта», куда многие приехали работать из крупных театральных центров, начиная с Москвы.

Фишман, бывая в Москве, всегда старался попасть на новые столичные спектакли, особенно — в театр им. Вахтангова, в Большой и Малый.

Бывал в театре на Таганке.

Ходил на художественные выставки, и в книге отзывов посмертной выставки художника Дмитрия Титова (1915–1975) написал: «Пожалуй, Дмитрий Васильевич — Левитан наших дней. Еще не поздно воздать дань уважения и признательности его таланту и подвигу». Сегодня точно не скажешь, но почему-то именно этот свой отзыв он переписал и себе в записную книжку, почему он нам и известен.

Двумя годами раньше — в 1973 году, Фишман смог попасть — специально ездил в Москву в первый день Нового года — на выставку Арманда Хаммера. И, как всегда, в записной книжке появилась очередная запись в «столбик»:

«Анри Фантен Латур

Розы, Пионы, Портрет мисс Эдит Кроу

Гюстав Кайботт

Сквер в Аржантейле (!)

Альфред Сислей

Лесопилка в Сен-Мамлеосе

Морис де Вламинк

Летний букет

Кес ван Лонген

Портрет

Эдуард Вюйар

Улица Лепик в Париже

Ван-Гог

Сирень, Сад перед домом священника, Сеятель».—

и так далее — всего около тридцати имен художников и с полсотни наименований полотен. Могу лишь повторить: такой бы спектр интересов, да нынешним топ-менеджерам!

Впрочем, кого они должны иметь перед глазами в качестве примера — руководящий кремлевский «тандем»? Но что этим до искусства, кроме одного «искусства» — уничтожать и развращать умы и души.

За «папой» же Фишманом тянулись его подчиненные, ученики, младшие соратники — читали книжные новинки, старались попасть на выставки. Благо— в Москву порой приходилось выезжать по два, а то и три раза в неделю, а уж два-три раза в месяц — почти наверняка. Евгений Георгиевич Малыхин признавался: «Бывая с ним в командировках, особенно на начальном этапе работ, я обращал внимание на следующее. Давид Абрамович стремился провести свой досуг где-нибудь в театре».

Забавно, что дальше следует: «Иногда удавалось, но это было очень редко, уговорить его сходить в ресторан. Однако и здесь проявлялась великая разборчивость в выборе ресторана, а затем и в выборе блюд. До сих пор помню заказанное нечто экстравагантное в ресторане «Баку».»

В записной книжке 1981 года Фишман сделал пометки — для памяти — о нескольких книжных новинках (явно с расчетом на приобретение). Среди них — сборник «Современная французская новелла», многотомное издание «Шедевры Эрмитажа»… Впрочем, как уже было сказано, списки книг среди деловых записей, рассуждений о проблемах оружия и прочем попадаются в записных книжках часто и на протяжении многих лет — Давид Абрамович был книжником, покупал книг много и покупал не для украшения кабинета.

В том же 1981 году было записано:

«Скука — простой души

Медиократ— посредственность (от латинского тесПокиз — посредственный)

Принципиальность в мелочах— идеология обывателя»

Сразу за этим — тютчевское: