Атомное комбо

Уходя к палаткам, я думала над тем, как было бы здорово, прогреми сейчас тревога. Вражеское нападение помогло бы нам прийти в себя и вспомнить, почему мы здесь оказались. К кому мы должны испытывать ненависть, в частности.

Ладно, по крайней мере, ревновать его к реальной женщине лучше, чем к сигаретам. Это хотя бы логично. Логично, потому что… потому что есть риск? Потому что существует вероятность, что он уйдёт? Предпочтёт плотские утехи моей болтовне? Не сейчас, но однажды. После пары-тройки таких вот скандалов, когда поймёт, что большего от меня уже не добиться.

Я шла вся во власти ревности, но как будто свободная. А вот Ранди не позавидуешь: сидеть в той конуре, представляя, куда я могу направиться после такого разговора. Ему предстоит сходить с ума от неизвестности сегодня, завтра, все три дня.

Мазнув пальцами по губам, я глухо выругалась.

Нет, всё-таки, кто научил его так целоваться?

Глава 32

Седой умело обращался с ножом и мясом. Неважно, доходило ли дело до убийства или готовки. Давеча майор позволил Эсно отправиться в ближайший лес за дичью, поэтому теперь имело место всё-таки второе: в котелке тушилась оленина.

Это было нечестно по отношению к Ранди — вкусная еда, тепло, весёлая компания, поэтому я решила привести наше эмоциональное состояние в некое подобие равновесия. Ему сейчас погано, а значит, пора сделать так, чтобы мне было не лучше. С этой целью я достала из сумки то злополучное письмо, которое забрала вместе с трофейными медикаментами.

Где-то неподалёку тоскливо выли овчарки-санитарки, помогая мне настроиться на нужный лад. Недаром собаки зовутся самыми преданными животными: люди смеются, оплакав павших ещё вчера, а они плачут до сих пор.

Я распечатывала конверт так, словно обезвреживала бомбу.

«Элисия, я счастлив уже только потому, что ты читаешь это письмо. У меня важная новость! Меня повысили до санинструктора, поэтому можешь больше не брать взаймы у этого скупердяя Хита. И не вздумай продавать те серёжки! Я помню, ты надела их на свадьбу…»

Джесс вырвал письмо из моей руки и, бегло оглядев его, бросил в костёр.

— Ты что, с ума сошла? — проворчал он, следя за тем, как тлеет бумага. — Почитываешь их трогательные сочинения у всех на виду?

— Нет, я просто…

— Тебе их жалко? Знаешь, как это называется? Братание с врагом.

— Братание? — повторила я так, словно приготовилась защищать свою гордость не только словами. — Да что ты знаешь? Никто не смеет меня обвинять в подобном!

— Правда что ли? Может и не смеет, когда твой пёс рядом. Но сейчас-то его здесь нет.

Это был просто пьяный трёп у костра, подтрунивание в солдатской манере, которое призвано не оскорбить, а заставить ухмыльнуться и вернуть «любезность».

Джесс переживал. Увидь меня за подобным кто-нибудь другой и шепни он об этом комбату, меня бы ждала в лучшем случае порка, а в худшем — расстрел. И никто не попытался бы с этим спорить, потому что, как Джесс и сказал, «моего пса сейчас здесь нет».

Одиночество повисло гирей на сердце.

— Я убила его, так что о «братании» не может идти и речи. — Обижаться, тем самым отрекаясь от поддержки единственного союзника, сейчас было небезопасно. — Просто… я даже не задумалась, что у него есть семья, жена, и что она считает его самым лучшим. И она никогда не узнает, что он погиб за сумку с медикаментами.

— Не задумалась? — переспросил Эсно, закуривая. — А как нам здесь ещё выживать? Если не убивать, сдохнешь сам. Если задумываться, свихнёшься.

— Наверное. Раньше с этим было проще. Всё происходило на моих глазах. Убийства гражданских, грабежи, насилие… Само собой, нам хотелось отплатить той же монетой. А ты… что заставило тебя их убивать?

Джесс пожал плечами, пуская в ночное небо безукоризненно ровные кольца дыма.

«Ранди тоже так умеет», — подумала я почему-то.

— Просто это не женское. С нами всё проще. Видишь, как они крошат ребят, с которыми ты пять минут назад травил анекдоты, и всё происходит само собой. В какой-то момент ты даже начинаешь получать от этого удовольствие.

Не женское? Возможно, он прав, вот только не каждый мужчина видел то, что видела я.

— Удовольствие от убийств? — раздался голос Николь, а уже через мгновение она сидела рядом со мной. — Очень интересно послушать такого знатока. — Похоже, речь шла не о Джессе. — И это я тебя называла святой? Беру свои слова назад, ты заткнула за пояс даже нашего Пресвятого отца. Выжигать глаза сигаретой… — Она присвистнула. — Думаю, он взял это на заметку. Мы-то с Загнанным точно.

Я повернула голову, посмотрев на Загнанного. Мужчина стоял за её спиной, скрестив руки на груди, такой весь из себя собранный и отстранённый, а на деле — ловящий каждое слово своего контроллера. Преданный во всех смыслах этого слова.