Атомное комбо

— Ха, вообразила себя подрывником-смертником. — Я ударила по воде. — Хотелось напоследок причинить ему хоть каплю неудобства. Хотя бы каплю…

— Нет, он заслужил намного больше. — В его голосе нежность мешалась с бешенством. Ранди думал о Дагере, прикасаясь ко мне. — И он получит то, что заслужил, обещаю.

— Это было глупостью. Не месть, а какое-то ребячество. Когда мне было пять, я могла вымазать его лицо грязью и сказать, что это камуфляж. Раньше Дагер бы просто посмеялся, это казалось ему забавным. А теперь? Он знал, что меня забьют до смерти и просто сказал «не здесь».

— Совсем скоро он будет валяться у нас в ногах, умоляя о прощении.

— Даже если он не узнал меня, — продолжала я. — На его глазах избивали ребёнка, а он даже бровью не повёл. Ему было всё равно.

— Безразличие — меньшее, в чём он согрешил.

— Этот чёртов предатель… зачем он вытащил меня из реки в тот раз? Чтобы показать, каким он станет через десять лет?

— Ненавидь его, Пэм, — прошептал Ранди. Его руки скользили по груди к впалому животу. — Ты только ненавидь его, а остальное оставь мне.

— Я хочу его боли. Хочу, чтобы он страдал и унижено звал на помощь. Как я в тот раз. — Я закрыла лицо руками, но Ранди отстранил их, прося:

— Не прячься от меня.

— Было так больно… Мне никогда ещё не было так больно… А он сидел совсем рядом… просто встать и сделать несколько шагов… Он мог остановить это, если бы захотел. Хватило бы одного его слова.

— Даже после того, что ты увидела, ты продолжала считать его героем? — спросил Атомный, наклоняясь вперёд, поворачивая мою голову к себе. — Думала, он опрометью броситься за тобой, когда поймёт? Как в тот раз. Без раздумий. Не ожидая крика о помощи.

— Да.

Ведь таким я знала Дагера на протяжении без малого десяти лет. С тех самых пор, как я только начала осознавать себя, он виделся мне самым храбрым и честным из мужчин. За один час в таком запросто и просто не разубеждаются.

— Зря. Ты не учла кое-что очень важное, Пэм. На этот раз у него был другой зритель, перед которым он хотел показать себя с лучшей стороны.

За моим молчанием крылся вопрос.

— Тогда, на реке… он делал это не для тебя, а для твоей матери, — пояснил Ранди. — Он хотел стать героем только для неё. Дагер ведь…

Был по уши в неё влюблён. И это все знали. Даже Свен.

— Одна, без неё, ты превращаешься в самого обычного ребёнка. Ты не нужна ему такая.

Я отвела взгляд, процедив сквозь зубы:

— Мне и не нужно быть ему нужной. Мне никто не нужен. Только ты.

Ранди встал на колени, опустив локти на бортик ванны по обе стороны от моей головы. Кончики его пальцев касались воды. Он прижался виском к моему виску.

— Это главное. Нет ничего важнее, Пэм. Ты нужна мне, я нужен тебе, а весь остальной мир может катиться к чёрту. Пусть убивают, предают, лгут, жрут друг друга живьём. Я даже не замечу этого.

Не то чтобы его философия была приемлема, но понятна… да, она была понятна мне. Мир или война — какая разница? Нас предал первый, вырастила вторая, и нельзя сказать, кто из них более жесток. Мы никогда ни в чём не могли быть уверены, кроме одного. Что мы всегда будем вместе.

Глава 18

Пришло время рассказать о том, как умер подполковник Хизель.

Мы с Ранди боялись, что шанс отомстить у нас заберёт подобравшаяся к Раче освободительная армия. По прошествии нескольких недель, как и предсказывал комендант, город взяли в кольцо. Лица служанок и медсестёр осветила преждевременная радость, а у нас в глазах поселился ужас. Теперь подполковник был близок к смерти, как никогда раньше. Авианалёт, артиллеристский снаряд, ударная волна, осколок — его жизнь находилась в руках случая. Или он мог покончить с собой, как это сделал капитан Хейз.

Но комендант всё ещё на что-то надеялся. Поначалу этот оптимизм можно было принять за силу духа, но постепенно мы начали понимать: он сходит с ума. Хизель медленно, но верно терял город, статус и разум.

Стоило ему услышать рёв моторов, он спешил не в бомбоубежище, а к окну, веря, что на крыльях самолётов увидит герб Ирд-Ама. Что это подмога, боеприпасы или продовольствие. Заходя же в комнату, он тут же направлялся к граммофону, заводя очередную пластинку.

Он любил песни, а я любила музыку без слов. Иногда хотелось, чтобы звучала одна лишь музыка, а люди молчали. Особенно капризные женщины, стонущие о взаимной любви или же разбитом сердце. Там и тогда это звучало нелепо. Но Хизель сходил по этим певичкам с ума, особенно по молоденькой красотке Еве Кокс.

— Она очень знаменита у нас. У неё влиятельный отец, большая шишка, — рассказывал мне Хизель, сидя на краешке кровати. Когда Ранди не было рядом, он готов был делиться со мной своими надеждами часами. — Когда-нибудь мы с тобой сходим на её концерт. Уверен, она тебе понравится. Такая красивая…

Она мне уже не могла нравиться. Как раз потому, что её любил подполковник.

— Хочешь её увидеть?