Атаман А. И. Дутов

«Командующему армий в Фергане Ергаш-Баю. Еще летом 1918 г. от Вас прибыл ко мне в Оренбург человек с поручением от Вас – связаться и действовать вместе. Я послал с ним Вам письмо, подарки: серебряную шашку и бархатный халат в знак нашей дружбы и боевой работы вместе. Но, очевидно, человек этот до Вас не дошел. Ваше предложение – работать вместе – мною было доложено Войсковому правительству Оренбургского казачьего войска, и оно постановлением своим зачислило Вас в Оренбургские казаки и пожаловало Вас чином Есаула.

В 1919 году летом ко мне прибыл генерал Зайцев, который передал Ваш поклон мне. Я, пользуясь тем, что из Омска от Адмирала Колчака едет Миссия в Хиву и Бухару, послал с нею Вам вновь письмо, халат с есаульскими эполетами, погоны, серебряное оружие и мою фотографию, но эта миссия, по слухам, до Вас не доехала. В третий раз пытаюсь связаться с Вами. Ныне я нахожусь на границе Китая у Джаркента в г. Суйдуне. Со мной отряды всего до 6000 чел²²⁵³. В силу обстоятельств оружие мое сдано Китай[ском]у Правительству. И теперь я жду только случая вновь выступить и ударить на Джаркент. Для этого нужна связь с Вами и общность действий. Буду ждать Вашего любезного ответа. Шлю поклон Вам и Вашим храбрецам»²²⁵⁴.

Дутов выпустил обращение к населению с изложением целей и задач борьбы с большевиками. Один из мемуаристов писал, что вместе с Дутовым в Суйдине оказалось шесть мусульман-депутатов Учредительного собрания, а сам атаман планировал начать борьбу с большевиками под лозунгами джихада²²⁵⁵. Едва ли такая версия обоснованна. Дутов пытался поддерживать связь с басмачами, но его борьба никогда не проходила и не могла проходить исключительно под исламскими лозунгами, хотя бы потому, что сам Дутов не являлся мусульманином. Ближе к действительности идея того, что новый поход готовился под лозунгами защиты религии (христианства и ислама) от осквернения большевиками. Но, как известно, попытки белых формировать добровольческие части под религиозными лозунгами в 1919–1922 гг. потерпели фиаско – формируемые по религиозному принципу части были сравнительно немногочисленны (всего на востоке России с сентября до середины ноября 1919 г. в добровольческие дружины Святого Креста вступило не более 6000 человек), формировались достаточно медленно, а их боевая ценность оказалась невелика (наиболее восприимчивым к религиозным призывам оказалось гражданское беженское население)²²⁵⁶. Кроме того, необходимо учитывать наметившееся еще в XIX в. падение роли религии в обществе, а также удар по авторитету церкви, нанесенный с приходом к власти большевиков, взявших курс на ликвидацию религии. В этой связи едва ли начинание Дутова ожидал успех. С другой стороны, Дутов ни на кого, кроме добровольцев, рассчитывать при вторжении на территорию Советской России не мог. Для принудительных мобилизаций, по крайней мере первоначально, у него просто не могло быть достаточно сил.

Тем не менее атаман продолжал действовать. В одном из писем осенью 1920 г. он отметил, что им «ведется большая работа по всему Семиречью до Ташкента… Я имею связь с Харбином и Генералом Врангелем»²²⁵⁷. Большие надежды в отношении притока религиозно настроенных добровольцев Дутов возлагал на наличие в его отряде чудотворной иконы Табынской Божьей Матери. С Дальнего Востока Дутов получил денежные средства для своего отряда, началась закупка оружия в Илийском крае, а разведывательная и контрразведывательная работа приобрела еще больший размах. Активную роль в этой работе играл главный священник отряда Дутова игумен Иона²²⁵⁸, которого в отряде за его чересчур мирскую деятельность недолюбливали и пели:

С крестом в руке, с револьвером в кармане
Иона-поп – служи при атамане²²⁵⁹.

Игумен Иона был близким другом Дутова и представителем отряда в Кульдже, где занимался сбором денежных средств на нужды отряда. По этой причине он часто встречался с директором кульджинского отделения Русско-Азиатского банка С.В. Дуковичем и его тестем А.П. Загорским (Воробчуком) – бывшим секретарем российского консульства²²⁶⁰.