Некоторые явления свидетельствовали о моральном разложении офицерского корпуса, в том числе не худших его представителей. В офицерской среде стала проявляться непочтительность (например, по отношению к казакам-старикам1142). Широко распространились карточная игра и другие развлечения, пьянство (возможно, вследствие безысходности положения) и даже мародерство. В частности, командир дружины станицы Петровской, а позднее – офицер 17-го Оренбургского казачьего полка сотник Н.П. Пономарев, по мнению генерал-майора В.В. Кручинина, относился к числу морально падших людей. «Произведенный, очевидно, во время Великой войны, из урядников, и не имеющий соответствующего образования и должного воспитания, он, своими антиморальными (так в тексте. –
В одном из уфимских кафе в мае 1919 г. пьяный дебош устроил прапорщик 18-го Оренбургского казачьего полка П.А. Никольский, который «в ночь на 13 мая 1919 г. в гор. Уфе… напился пьяным до потери приличного воинскому званию вида… тогда же и там же, находясь в кафе «Трудовая Артель», носил при себе бутылку со спиртом, каковой в означенном кафе и распивал, причем вел там себя неприлично, шумя, ругаясь и ходя-шатаясь по ресторану, чем вызвал возмущение находившейся в кафе публики и требование удалить его из кафе»1144, а затем, не желая подчиняться пытавшимся его утихомирить офицерам, заявил, что он «служит в войсках Дутова, какового только одного и признает, а до остального ему нет дела»1145. Прапорщик 8-го Оренбургского казачьего полка Ф. Бармотин в декабре 1918 г. совершил пьяное буйство, за что был разжалован в рядовые1146. Дошло до того, что Дутов в январе 1919 г. издал приказ: «Властью, мне данной Верховным Правителем, решительно объявляю: всякий пьяный, встреченный на улице, будет выпорот без различия званий и состояний… Роскошь, пьянство и безобразие не могут быть допущены в городе, вокруг которого льется святая кровь защитников Родины»1147.
Недуг коснулся и старших офицеров. К примеру, в приказе по Восточному фронту № 85 от 8 сентября 1919 г. говорилось, что командир 6-го Оренбургского казачьего полка войсковой старшина А.А. Избышев «за уклонение от боевых операций и беспрерывное пьянство» разжалован в рядовые1148. Надо сказать, что пьянство получило распространение также среди неказачьих офицеров.
Некоторые офицеры не гнушались ловить рыбу в мутной воде и в период братоубийственной войны занимались личным обогащением за счет армии. Генерал С.А. Щепихин отмечал, что в злоупотреблениях был уличен оренбургский казачий офицер полковник Новокрещенов, являвшийся в 1919 г. начальником этапной части Южной армии1149.
По данным, обнаруженным челябинским историком Е.В. Волковым, человеком, «не брезгующим никакими средствами для достижения личного благополучия», являлся видный деятель антибольшевистского движения оренбургского казачества есаул Г.В. Енборисов1150, дело которого с декабря 1918 г. рассматривалось в Троицком окружном суде. Енборисов обвинялся в том, что, будучи сотрудником контрразведки (на должности начальника Верхнеуральского отделения военного контроля), занимался вымогательством денег у тех, кто подозревался в сотрудничестве с большевиками. В итоге несколько месяцев Енборисов провел в тюрьме.
Утрата моральных ограничений коснулась и личной жизни офицерского корпуса. В частности, в годы Гражданской войны сам атаман Дутов и генерал А.С. Бакич содержали по нескольку любовниц, при том что были женаты и имели детей. Походный быт сопровождался и другими явлениями. Так, генерал В.А. Бородин, по одной из характеристик, «лучший и храбрейший из командиров корпусов, но имеющий слабость к молоденьким и хорошеньким адъютантам»1151.
Взаимоотношения внутри офицерского корпуса также были далеко не простыми. Существовало деление на казачьих и неказачьих офицеров, причем некоторые представители каждой из групп с недоверием относились к другим. Этому вопросу, несмотря на традицию скрывать внутренние ведомственные противоречия, осенью 1918 г. был посвящен даже специальный материал в «Оренбургском казачьем вестнике». Штабс-капитан Насонов обратился к казачьим офицерам с открытым письмом, в котором писал: «Мне грустно видеть взаимное непонимание и недоверие, которое замечается между офицерством пехотным и казачьим… Я, сражавшийся все время в рядах казаков, в минуты испытаний и лишений боевой жизни – видел все величие духа и полное единение у боевого офицерства. У нас не было деления на офицеров пехотных и казачьих. Блестящие боевые офицеры: есаул Ершов, Донецков, капитан Булгаков и Володин – никогда о своих преимуществах не говорили. Они все силы отдавали борьбе с большевиками, и для пустых ребяческих раздоров у них не было времени. Нам всем нужно брать с них пример»1152.