Атака мертвецов

– Не придется. До германцев шагов пятьсот, не больше. Пойдем тихо, стрелять не будем. А и стрельнешь, все одно ни по кому в темноте не угодишь. А там – в штыки, да и дело с концом.

Самгрилов подался вперед:

– Ты, Верхов, человек вроде как ученый… Лучше вот что скажи. Когда война ента кончится, а? Скоро али нет? Бегаем, бегаем, иди-ка ты, туда-сюда через границу. То мы за немцем гонимся, то нас взашей выталкивають, то снова мы…

– Для кого и кошки долго родят, – усмехнулся Андрей, но вдруг посерьезнел. – Нет, братцы, не скоро. Чую, надолго это затянется. И много народа русского поляжет, пока германцу по сопатке надаем.

– Вот и я о том же. – Костычев завязал последний узелок и только теперь поднял глаза на товарищей. – Долго еще воевать придется…

В траншее что-то неуловимо изменилось. Будто пустили ток по проводам, и он, совершенно невидимый глазу, растворился в участившемся вдруг биении пульса тысяч солдат, которые изготовились к атаке и вот-вот поднимутся. Пойдут вперед, под свист пуль и грохот снарядов, на штурм немецких укреплений.

– Приготовиться! – слышен приглушенный голос Кульнева.

Нет, не зря все-таки доверили Михаилу Яковлевичу взводом командовать. Он хорошо показал себя и при отступлении с Мазурских озер, и потом, когда пробирались Августовскими лесами. Всегда первым в штыковую шел, увлекая за собой остальных. И этот участок заняли во многом благодаря Кульневу. Они с прапорщиком Радке, каждый взяв полуроту, ворвались в эти окопы с двух сторон. Выбили немцев. Переждали сильнейший артиллерийский обстрел, почти все здесь разрушивший. А затем отбили все контратаки, удержав-таки позицию.

Теперь настало время продвигаться дальше…

– Вперед!

Молча, в полной тишине, солдаты перевалили через бруствер и пошли друг за другом, стараясь не терять из виду соседей.

Теперь весь полк, выйдя из окопов, должен построиться в штурмовые колонны. Впереди 4-й и 3-й батальоны. 13-я рота в своем батальоне головная. Взвод унтер-офицера Кульнева, само собой, на передке. Еще два батальона, 2-й и 1-й, во второй линии. Встали. Ждут…

Русские окопы от немецких отделяет болото с протекающей через него мелкой речушкой. Хоть по ночам и подмерзало, на болоте лед не держался. Особенно коварны «ямы» – такие глубокие колодцы, заполненные водой и потому малозаметные. Хорошо, что еще засветло высланная вперед разведка наметила тропы.

Перед строем расхаживает командир 1-го батальона, Георгиевский кавалер, капитан Андреев. Его назначили начальником всей штурмовой колонны полка. Вот он останавливается, негромко подзывает офицеров. Те, сгрудившись, закрываются шинелями, фонариками себе подсвечивают. Небось на часы глядят…

– На молитву, – раздается команда шепотом. – Шапки долой!

Все молятся. Чинно, не спеша осеняет себя крестным знамением Костычев, поставив ружье на приклад. Рядом часто-часто крестится Кузьма Самгрилов. Лопочет что-то неразборчивое под нос.

– Господи, спаси и сохрани, – шепчет и Андрей, привычным движением прикладывая сомкнутые пальцы ко лбу, животу, правому, а затем и левому плечу. Сколько раз это делал, но сейчас, кажется, действительно всей душой уверовал, что святой крест непременно должен помочь. Губы шевелятся беззвучно, повторяя всплывающие в голове слова: «Во имя Отца и Сына и Святаго Духа, аминь»…

– Шагом марш!

Батальоны приходят в движение. Вчерашние разведчики впереди, дорогу показывают. Все не вслепую ногами по «ямам» шарить.

Темная, холодная ночь. Тусклый огрызок луны в небе, окруженный россыпью звезд. В ноздри бьет запах морозной сырости вперемешку с гнилью. Вокруг тишина. Только мерзлая трава шуршит негромко под подошвами сапог.

– Огня не открывать до самого штыкового удара, – шепчет Кульнев, лишний раз напоминая строжайший приказ.

Все команды подаются только шепотом…

Вдруг впереди бабахнуло. Совсем близко! И пуля полетела куда-то в тыл, пропев жалобно и тонко.

– Эх-ма! Вот те и вся наша скрытность! – плюнул в сердцах Иван.

– Иди-ка ты! – ругнулся в своей манере Самгрилов. – Никак на секрет немецкий нарвались? Видать, у окопов наших лежал…

– Своих предупредил, сволочуга!

Словно спеша подтвердить догадливость Костычева, на немецкой стороне зажглись прожектора. Их лучи забегали между окопами, выхватывая из темноты фигурки русских солдат. Застрекотал пулемет. Бил, слава богу, неточно – пули свистели где-то высоко над головой…

Шаг все быстрее. Рота уже не идет, а бежит. Впереди небольшая лощина. По довольно пологому откосу вниз, к ручью. Вовремя! Немцы будто бы окончательно проснулись, открыв сильный огонь из пулеметов и ружей. К ним добавился раскатистый грохот пушек…

Все это с лихвой досталось второй линии, где шли 1-й и 2-й батальоны. Слышатся крики раненых и предсмертные вопли тех, кто больше никогда не встанет. Над головами сплошной гул слитного жужжания бесконечного множества пуль. Там смерть. Неизбежная. Беспощадная…

Верхов почувствовал колючий страх. Он боялся, что немцы вот-вот возьмут чуть ниже, и все… Пиши пропало…