Астийский эдельвейс

Этана ждала их в гравилёте. Вместе с ней в гондоле сидела другая молодая женщина, смуглая, темноволосая, с чрезвычайно красивыми глазами цвета янтаря.

— Знакомьтесь, друзья, — сказала Этана.

— Риека, — просто отрекомендовалась незнакомка, протягивая руки и мило улыбаясь.

Максим и Горо назвали себя.

— Риека полетит с нами, ей по пути, — сказала Этана. — Прощайте, Горо.

— Счастливого пути, друзья! — Горо протянул к ним руки.

Но Максим вернулся к нему и крепко, по-русски, обнял инопланетянина за плечи. Тот на мгновенье растерялся, потом понимающе улыбнулся и тоже обнял Максима, прижавшись лицом к его щеке.

Через минуту гравилёт снова летел над бескрайним океаном.

— Риека, — сказала Этана, обращаясь к молодой спутнице, — Максим с другой планеты, из другой системы, и ему очень хотелось бы познакомиться с нашей эпохой Ингрезио. Не могли бы вы, как историк, рассказать о ней?

— Эпоха Ингрезио? Но ведь это очень древняя эпоха. Мы знаем о ней больше по легендам, чем по документальным источникам. Тогда не было не только Кибера Системы, не было даже информаториев планет. Система состояла из многих враждующих государств, а люди были настолько дики, что могли убивать друг друга. И вот тогда, если верить сказаниям, здесь, на второй планете был выведен дивный цветок — ингрезио, или «надежда на счастье», на языке древних.

И произошло удивительное. Аромат цветка сделал людей мягче, добрее, заставил их забыть вражду, ненависть, позволил слиться в одну дружную семью, какой мы знаем сейчас Систему.

— Если верить сказаниям… А как было в действительности? Как вы смотрите на это?

— Я считаю, что все это, конечно, сказка. Красивая, милая сказка! Но, как и во всякой сказке, в ней заключена большая мудрость. Ясно, что то было время борьбы добра и зла. И победило добро…

— Но как победило? Как в самом деле произошло объединение враждующих государств? — спросил Максим.

— Это тоже остается в области догадок и предположений. Документов того времени осталось мало, да и те требуют осторожного подхода: беспощадная борьба враждующих идеологий заставляла даже историков отступать от объективности. Но скорее всего правы те исследователи, которые считают, что решающую роль сыграло открытие гравитационной энергии. Группа учёных, которая сделала это открытие и которая отдавала себе отчет в трагических последствиях, к каким может привести использование гравитационного оружия, предъявила нечто вроде ультиматума главам враждующих государств, заставив их уничтожить все виды вооружения и сесть за стол переговоров.

Это были, видимо, не только очень умные, но и очень смелые люди. Мы не знаем, как сложилась их судьба. Но знаем, что дало Системе их открытие. Представьте, что произошло бы, если б результаты их трудов попали в руки властолюбивых негодяев, каких достаточно было в то время в мирах Системы. Невиданный разгул деспотизма, а может, и гибель цивилизации, принесло бы тогда открытие законов гравитации. А безвестные герои, возможно, ценой жизни, обратили его на счастье людям. Вот где источник сказаний об ингрезио. Просто народ облек все в более поэтичную форму.

— Но ведь такой цветок действительно существует, — возразила Этана.

— Да, это так. И мы располагаем уже документальными данными, что специальным решением Высшего директориума ингрезио был запрещен во всей Системе. Исключение представили лишь галактическим кораблям. Вот почему я так рвалась на эту встречу. Увидеть живой ингрезио — мечта моей жизни! Да где там! Кибер позаботился, чтобы цветок не попал даже на челночные корабли.

— Но почему он был все-таки запрещен? — спросил Максим, вспоминая разговор с Мионой.

— Потому, что действительно делал людей слишком чувствительными, лишал их холодного расчета. Недаром народ именно его взял в сказку. И я до сих пор не могу согласиться с решением Директориума. Слишком мы стали расчетливы. Ум отнимает у нас все живое. Да вот хоть сегодня! Вернулся галактический корабль. Прибыли люди из нашего вчера, люди, которые, наверное, плакали от одного слова Родина. А как их встретили?

Лёгкая усмешка тронула губы Этаны:

— Вы даже не представляете, какого единомышленника видите перед собой, Риека.

— Да? — оживилась та, быстро взглянув на Максима. Он лишь смущенно кивнул, встретившись с глазами молодой женщины.

— Да-да! — продолжала Этана. — Если бы вы слышали наши споры с ним, его рассказы о Земле! Но я не хочу быть несправедливой, Максим. Видимо, вы действительно кое в чем правы.

— Прав в чем? — заинтересовалась Риека, вновь обращая к Максиму огромные глаза с рвущимися из них золотистыми лучами.

— В том, что не один разум определяет пути развития цивилизации. И эпоха Ингрезио была столь же значительной вехой в нашей истории, как и создание Главного кибернетического устройства.

— Только была? — насторожилась девушка.

— Для нас — да. Для них — очевидно, еще будет.

— А мне кажется, что и нам неплохо бы снова пережить нечто подобное.

— Вы шутите, конечно?

— Никоим образом! Будь моя воля, я снова засадила бы сады этими чудесными цветами.

— Зачем?

— Чтобы вернуть людям настоящее человеческое счастье.