Ассимиляция

– Кит может ранить другого кита с помощью своего сонара. Один кит может переговариваться с другим в океане на расстоянии шестидесяти миль. Кит так же умен, как и мы, просто наделен другой формой интеллекта, о которой мы пока представления не имеем. Потому что мы не отличаемся от своих грубых, примитивных инструментов. – Опять она за свое. – По крайней мере, ты – точно.

Последние эти слова она пробормотала себе под нос, так что, может быть, ему просто послышалось.

– Так ты симпатизируешь этому своему Нечто? – сказал он. – Оно тебе нравится, да? – Дешевая уловка, но он просто не сдержался.

– Нет, я ему не симпатизирую. Просто хорошо знаю экосистемы. А ты – нет.

Слишком часто за последние четыре дня у него возникало ощущение, будто он проходит мимо одной из диорам в музее естественной истории, который он так любил – интригующе, впечатляюще, но не вполне реально, во всяком случае для него. Даже если все эти эффекты проявились не до конца, он чувствовал себя зараженным, подвергнувшимся чужеродному вторжению, переделанным. Неужели ему суждено превратиться сначала в некое стонущее создание в тростниковых зарослях, а потом в пищу для червей?

– В этих заметках Уитби много написано о подделках, – через некоторое время осторожно заметил он, чтоб проверить ее реакцию. Тем более что мыслями своими она была где-то далеко, как всегда, не сводила глаз с неба. Возможно, для того чтобы проверить, есть ли границы у ее безразличия к собственному положению. Пусть маленькая, но хоть какая-то месть с его стороны, удержаться он был не в силах. Потому что идти на остров не было никакого смысла.

Она не ответила, и тогда он процитировал, ощутив вину, едва эти слова слетели у него с губ:

– «В каком-то смысле совершенная подделка становится предметом, под который мимикрирует, и благодаря этому странному, но статичному процессу приоткрывается правда об истинном устройстве мира. Даже несмотря на то что подделка по определению не может быть оригиналом».

Она по-прежнему хранила молчание.

– Нет? Ну а что скажешь вот на это: «Когда встречаешь самого себя, видишь своего двойника, что ты будешь испытывать к нему, искреннюю симпатию или стремление немедленно уничтожить эту копию? Может, сочтешь ее нереальной и порвешь на мелкие клочки, как картонную куклу?»

Еще одна подделка, потому что Уитби не рассматривал двойников. Ни разу в этом чертовом документе.

Она остановилась, развернулась к нему лицом. И ему, как всегда, стоило немалых усилий не отвернуться.

– Так вот чего ты боишься, Контроль? – произнесла она это беззлобно и бесстрастно. – Что я могу тебя загипнотизировать, верно?

– Ты и сама можешь быть восприимчива к гипнозу, – ответил он, желая ее предупредить, понимая, что может настать момент, когда ему понадобятся ее гипнотические способности, которые она продемонстрировала в туннеле на пути к Зоне Икс. Возьми меня за руку. Закрой глаза. Ощущение такое, точно он непрерывно выползал из пасти длиннющей чернильно-черной змеи, что он «видел» скрежещущий звук, выходящий из глубины ее горла, и что со всех сторон в синей глубине его обступали левиафаны, не спускали с него глаз.

– Я невосприимчива.

– Но ведь ты же двойник, копия, – с нажимом произнес он. – Возможно, копия не обладает той же сопротивляемостью. И ты сама до сих пор не понимаешь почему. – Она сама ему это сказала.

– А ты проверь меня! – Эти слова вырвались из ее горла, точно рык. Стоя прямо перед ним, глядя ему в глаза, она сбросила рюкзак. – Валяй, проверяй. Скажи это. Скажи слова, которые, как ты думаешь, могут меня разрушить.

– Я не хочу разрушать тебя, – тихо произнес он и отвернулся.

– Уверен? – Теперь она стояла почти вплотную. Он чувствовал запах ее пота, видел приподнятые плечи, полусогнутую в локте левую руку. – Так ты уверен? – повторила она. – Почему не сделаешь мне прививку, если не уверен? Ты уже на крючке: и хочешь меня, и одновременно не уверен, что я человеческое существо, верно? Сделана врагом. Должна быть врагом сама. Но ты не можешь с собой справиться.

– Я помог тебе, тогда, в Южном пределе, – сказал он.

– Не надо благодарить людей за поступки, которые они обязаны были совершить. Ты сам мне это сказал.

Он неуверенно отступил на шаг.

– Но я здесь, Кукушка. И иду туда, куда мне вовсе не хочется идти. Следуя за человеком, которого не уверен, что знаю. – Она манила его, и он, как бы ни сопротивлялся, не мог устоять.

– Не морочь мне голову. Ты прекрасно знаешь, кто я такая, должен знать. Ты боишься. И я тоже боюсь, – сказала она, и он понял: так и есть. Здесь ему было нечем обороняться, особенно от нее.

– Не думаю, что ты на стороне врага, – сказал он, и слово «враг» прозвучало на этот раз грубо, необоснованно. – И я не считаю тебя копией. Вовсе нет.

Она вновь ответила с нажимом, хотя, как ему показалось, на этот раз слегка ослабив тон.

– Я копия, Джон. Но далеко не совершенная. Я не она. А она не я. Знаешь, что я сказала бы, встретившись с ней лицом к лицу?

– Что?