Читаем Аспазия полностью

Дом Перикла был очень прост, не больше и не богаче, чем дом всякого другого афинского гражданина с довольно ограниченными средствами. Он был так же прост, как и жизнь самого владельца. В свободной стране влиятельный человек должен быть прост, если не желает возбудить против себя недоверие своих сограждан, кроме того, человек, много занятый, всегда невольно пренебрегает своим домом. Прост и ничем не украшен был перистиль дома Перикла. Это был внутренний двор, окруженный со всех сторон галереей с колоннами, в котором в одно и то же время человек был внутри дома и под открытым небом. Перистиль был скрыт от всякого внешнего шума, но не от доступа свежего воздуха, не от света солнца и луны, лучи которых свободно проникали под мраморные своды. В крытой галерее, окружавшей перистиль, обыкновенно сидели целые дни, здесь же занимались, здесь же принимали посетителей, очень часто обедали и ужинали, и приносили домашние жертвы богам. Здесь помещался домашний жертвенник покровителя стад Зевса.

За колоннами, окружавшими перистиль, шли жилые комнаты дома Перикла. Все двери выходили в галерею; простые ковры закрывали их. В перистиль выходили также и женские комнаты, за которыми помещался маленький сад. От улицы к дому вел коридор, проходивший через переднюю часть дома прямо к перистилю.

Друзья нашли Телезиппу в первой комнате ее покоев. Она была окружена несколькими рабынями, а рядом с ней стоял пастух, явившийся из имения с чудесным однорогом.

Телезиппа была высокая женщина с красивыми, хотя, может быть, немного суровыми и резкими чертами лица. Она была стройна и довольно полна, но уже не свежа; щеки ее обвисли, так же как и грудь, платье небрежно спускалось с плеч, волосы были еще не причесаны. Она была бледна, так как в это утро еще не нарумянилась.

Эта женщина, супруга великого Перикла, была прежде женой богатого Гиппоникоса, который развелся с ней, после чего она вышла за Перикла, но в то время она была еще молода, и ее цветущее лицо заставляло мириться с холодными, суровыми глазами.

Увидав мужа не одного, а в обществе Анаксагора, она сделала вид, как это считалось необходимым, что хочет уйти, но Перикл сделал ей знак остаться. Она осталась, но не удостоила гостя ни одним взглядом. Она думала, что имеет причины не любить этого друга и советника мужа.

— Я послала за прорицателем Лампоном. Я боюсь, что это дурное предзнаменование, — сказала она мужу.

В эту минуту открылась одна из дверей и вошел прорицатель.

Лампон был жрецом маленького храма Диониса. Он занимался предсказаниями и довольно счастливо, так, что приобрел некоторую славу.

— Это чудесное животное, — сказала Телезиппа, обращаясь к Лампону, родилось у нас в имении и сегодня утром принесено в город. Ты самый мудрый из всех прорицателей, объясни нам это чудо, что пророчит оно нам: хорошее или дурное?

Лампон приказал положить чудо на жертвенник покровителя стад Зевса. Случайно один уголь еще горел на жертвеннике, Лампон вырвал одну шерстинку со лба барана и бросил на горящий уголь.

— Это хорошее предзнаменование, — сказал он, — так как волос сгорел без треска.

Затем он обратил взгляд на Перикла и поглядел на его положение относительно барана. Перикл случайно стоял как раз напротив него.

— Это предзнаменование благоприятно для Перикла, — сказал он с многозначительным видом и, следуя правилам своей науки, взял в рот лавровый лист и разжевал его в знак того, что боги внушают ему истину. Глаза прорицателя начали расширяться. Вдруг баран повернул голову в сторону, так что рог посредине его лба указывал прямо на Перикла, и испустил какой-то особенный звук.

— Счастье тебе, Алкмеонид, сын Ксантиппа, победитель персов при Микале, благородный отпрыск священных хранителей палладиума! Счастье тебе победитель при Фракии, при Фокисе! Прежде у афинского барана было два рога: предводитель партии олигархов Фукидид и Перикл — предводитель партии народного правления. На будущее время афинский баран будет иметь на своем лбу только один рог — партия олигархов навсегда устранена, и один Перикл мудро управляет судьбой афинян.

Анаксагор улыбнулся. Перикл отвел друга в сторону и тихо сказал ему:

— Этот человек очень хитер, он рассчитывал быть принятым в число прорицателей, которые сопровождали меня в последний поход.

— А что же делать с бараном? — спросила Телезиппа.

— Его следует откормить, как можно лучше, — отвечал Лампон, — и затем принести в жертву Дионису.

Таково было решение прорицателя. Он получил три обола, как вознаграждение за труд, наклонил голову и вышел.

— Телезиппа, — сказал Анаксагор, — как дорого платят в нынешние времена за мудрость, дают три обола за предсказание о баране, появившемся на свет с одним рогом, за то, чтобы выслушать по этому поводу вещи, известные всем Афинам.

Телезиппа бросила на говорившего гневный взгляд, который тот встретил с ясным спокойствием мудреца. Телезиппа хотела сопроводить сердитый взгляд резким замечанием, но в наружную дверь постучали, привратник отворил ее, и в нее вошла женщина в сопровождении рабыни, остановившейся у двери.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза