Арысь-поле

— Стоп! — Слава хлопнул ладонью по столу. Он был не меньше удивлен, но поскольку фотография не вызывала в нем столь бурных эмоций, то и соображал быстрее, — начнем сначала. На известном тебе месте, куда мы привезли твою дражайшую Юлю, стоит заброшенный хутор…

— Я знаю, — Игорь кивнул.

— Вадим нашел там фотоаппарат…

— Это мой.

— Какой? — спросил Слава с подозрительностью следователя, проводящего дознание.

— «Кодак». Модель я не помню. В нем отснят один кадр. Вот, этот, — Игорь в первый раз улыбнулся, — спасибо, что нашли. Это подарок… или вы не верите?..

— Верим, — Вадим кивнул, — он у меня. Заберешь потом.

— Один вопрос решили, — подытожил Слава, — теперь скажи, можешь помочь найти этих подруг?

— Не думаю, — Игорь чуть двинул рюмку, и Слава понял жест однозначно.

Все выпили, и Игорь тяжело вздохнул.

— Если б что-нибудь понимал, я, может, и помог… короче, я приехал в четверг — мы так договорились с Юлькой, а она должна была приехать в субботу с подругами…

— …и с нами.

— Неважно. Вечером я сидел у реки и ждал удачного кадра, чтоб поснимать закат. Я, конечно, не профессионал, но на областной фотовыставке призовые места брал. Я люблю природу снимать. Иногда на байдарке в такую красотищу заплывешь…

— И что дальше? — бесцеремонно перебил Слава.

— Дальше?.. — Игорь вернулся из прекрасного и радостного мира, к реалиям своих переживаний, — было еще совсем светло. Вдруг ко мне подошла вот эта брюнетка, — он ткнул пальцем в фотографию, — попросила сигарету. Я, естественно, дал. Она была одна. Вокруг ни машин, ни палаток. Я так и не понял, откуда она взялась. Запросто присела рядом. Мне она понравилась, и я преложил ей пива. Ну, сами понимаете, когда мужик один, а тут сама подходит красивая девушка…

— Понятно, не бывает ничьих баб — бабы бывают, либо уже наши, либо пока не наши.

— А как ее звали? — уточнил Вадим.

— Назвалась Леной, но не знаю, насколько это правда. Камера висела у меня на руке. Знаете, очень удобно — вроде, и рука свободна, и техника всегда в готовности… Так вот, Лена эта улыбнулась как-то… интимно, что ли, и пошла к хутору; по дороге обернулась… Короче, двинул я за ней. Пока дошел до забора, она уже юркнула в дырку. Честно говоря, я не понял, зачем забираться на заросший бурьяном двор, когда рядом мягкая травка, песочек, у меня палатка натянута. Заглянул в дырку, а на покрывале лежит вторая девушка, блондинка, — Игорь сглотнул слюну и снова пододвинул рюмку; выпил ее, не поморщившись, — так вот, она была совершенно голая. Я обалдел… Сейчас я пытаюсь анализировать… так вот, она была какая-то… не то, чтоб ненастоящая, а находилась, вроде, за стеклом — немного мутным, но достаточно прозрачным, чтоб я видел ее всю… и в то же время, я чувствовал преграду, которую не смогу преодолеть. А Лена засмеялась и побежала к ней. Блондинка подняла голову, увидела меня, и ничуть не смутившись, села, поджав ноги. Она была настолько хороша, — Игорь вытер ладонью рот, словно от одного воспоминания, у него побежали слюнки, — ее глаза светились каким-то неземным огнем… трава казалась блеклой, в сравнении с этой играющей зеленью… Да что я рассказываю?.. — он махнул рукой, искоса глядя на снимок, — короче, такой девушки я не видел даже на картинках, а тут она сидела передо мной и улыбалась. Я непроизвольно поднял камеру, чтоб запечатлеть ее. У меня реакция сработала лучше — я успел щелкнуть, прежде чем они ломанулись на крыльцо и скрылись в доме. Я за ними, но подо мной ступени затрещали, хотя я вешу не больше них обеих. Замер я на пороге и вдруг вижу, что на полу нет следов, хотя он весь покрыт слоем пыли — они, типа, растаяли в воздухе. И тут я услышал смех — сначала снизу, а потом отовсюду, и смех этот перерастал в хохот, делаясь все громче. Мне показалось, что стены стали качаться и вот-вот рухнут. Я скатился с крыльца, зацепился за что-то… Здесь я, наверное, и выронил камеру… Выскочил с участка, оглянулся — нигде ничего не качается, не хохочет… солнышко светит, птички щебечут…

Я хотел вернуться, но что-то словно сдерживало меня. Стоило переступить границу, в ушах начинал звучать этот нарастающий хохот, становящийся каким-то нечеловеческим. Я ничего не хочу сказать — так мне казалось, — пояснил он, оправдываясь, — короче, я не смог войти туда снова. Потом стало темнеть, и возникло дикое желание поскорее убраться с этого места, но пока б я собрал палатку и уложил вещи, наступила б ночь. К тому же, со мной был запас продуктов и выпивки, который я просто не мог унести.