Артур

— Эктор справится без меня. Лот обещал остаться и проследить за постройкой первых судов. Я нужен в другом месте. До зимы необходимо собрать подать и объездить коней.

— Подать! — Я совсем про нее забыл. — Лучше сражаться с пиктами, чем собирать подать!

— Одно без другого не получится, — заметил Артур.

— Так ты не веришь, что мир с Бальдульфом надолго?

Предводитель медленно покачал головой.

— Нет, Бальдульф себя еще покажет. Что до скоттов и пиктов — когда они держали данное слово?

— Можно было перебить их всех — и дело с концом.

— Пришли бы другие. А эти, быть может, что-нибудь поняли. И потом, если сражаться снова, так уж с известным врагом. Впрочем, не горюй, Бедивер, на этот год с боями покончено.

— Ты уверен?

— Да. — Он ухмыльнулся и хлопнул меня по спине. — А мы завоевали славу и честь — не говоря уж о горе золота. Есть чему порадоваться.

Через несколько дней после осеннего праздника Лугназад мы с утренним отливом отплыли в Каер Мелин. Артур велел каждому из своих военачальников взять по три-четыре корабля, чтобы постеленно свыкаться с морским искусством. Святые угодники, эти корабли непослушнее китов! Все равно что вести дружину верхом на боровах!

Артур хотел показать, что берега Британии вновь под охраной, поэтому мы плыли не спеша, заходили во все порты и пользовались любым случаем покрасоваться. Нам и впрямь удалось немного освоиться с корабельным управлением и собрать подать с прибрежных королевств, так что время было потрачено не зря.

Тем не менее в Абертаффе я был рад сойти с морского чудища на твердую землю. Мы свели на берег лошадей и поскакали к каеру, усталые, предвкушающие возвращение домой, исполненные одной мыслью — как бы поскорее устроиться у очага с кувшином пива и свежим горячим хлебом.

Как только мы въехали во двор — о, как же нас встречали! — Артур забеспокоился.

— В чем дело, Артос? — спросил я. Приветственные крики еще звенели в моих ушах.

Он быстро огляделся, словно ожидал увидеть пылающую кровлю или разрушенный дом.

— Не вижу Мирддина.

— Уверен, он в доме, разливает пиво, — предположил я.

— Будь Мирддин здесь, он встречал бы нас у ворот. — Артур спрыгнул на землю и вбежал в дом. — Где Мирддин? — спросил он управителя двора, тощего старика Ульфина.

— Эмрис в отъезде, предводитель Артур, — ответил Ульфин.

— Куда он поехал?

— Он мне не сообщил.

— Сказал хоть, когда вернется?

— И этого не сказал, — сухо отвечал Ульфин. — Вы знаете, господин, каким он бывает скрытным.

— А где тогда Пеллеас? — Артур уже кричал.

— Господин Пеллеас заезжал сюда, но тут же уехал, полагаю, на поиски Эмриса.

По спине моей пробежал холодок.

— Когда он уехал? — спросил я, думая, что в любом случае кто- то из них должен был бы уже вернуться.

Ульфин склонил голову на бок, припоминая.

— Несколько дней спустя Лугназада, господин. И он поехал один.

Артур отпустил слугу и повернулся ко мне.

— Неспокойно мне, Бедивер. Что-то случилось. Я их разыщу.

— Позволь мне, Артос, — сказал я. — Ты нужен здесь. Короли захотят узнать про битвы на севере.

Предводитель помолчал, не желая соглашаться.

— Откуда ты начнешь?

— С Инис Аваллаха, — отвечал я. — Не тревожься, Медведь, я привезу их назад, оглянуться не успеешь.

— Возьми с собой Гвальхмаи, — произнес Артур, сдаваясь. — Или Борса. А хочешь, обоих.

— Хватит Гвальхмаи.

Одна ночь сна под прочной соломенной крышей — и я снова в седле, снова в дороге. Мы выехали на серой заре, когда солнце еле-еле угадывалось в утренней дымке, и направились на юг, в Инис Аваллах. Чтобы спрямить путь, мы пересекли Хабренский залив на корабле, правил я сам. Как ни мало хотелось вновь отправляться по морю, это было лучше, чем лишняя неделя в седле. А я оказался неплохим кормчим.

Сойдя на берег, мы поспешно поскакали вперед, не останавливаясь для отдыха, а только для еды, и в сумерках второго дня были у подножия Тора. От озера и окрестных болот поднимался туман, и вершина Тора плыла в белой дымке, словно воздушный замок в облачном море. Крутые зеленые склоны, увенчанные дивным дворцом, казались зачарованным королевством — вроде тех волшебных холмов, что, ко всеобщему изумлению, появляются и пропадают на глазах.

Я уже говорил как-то, что никогда прежде не видел Стеклянного Острова, хотя слышал о нем от Мирддина и Пеллеаса с тех пор, как научился понимать взрослую речь. Я чувствовал, что знаю его, и на меня накатило странное ощущение, будто я после долгой отлучки вернулся в дом, где никогда до этого не бывал. Кажется, у друидов есть для этого слово — не знаю, какое.

Когда мы в малиново-алом закатном зареве подъезжали по змеящейся дороге к дому Короля-рыболова, я ловил себя на том, что припоминаю подробности, как если бы вырос здесь, узнаю даже песню жаворонка, льющуюся с высоких небес над Тором. У Гвальхмаи глаза стали размером с бляху на щите, он в изумлении пожирал взором высокие стены и башни. Ворота — добрые старые ворота, в которые я входил тысячи раз и не входил ни разу, — стояли настежь. Нас встретили слуги короля Аваллаха.

— Они все, как Пеллеас! — громким шепотом произнес Гвальхмай. — Неужто все феи такие?