Артемий Волынский

Вечно занятый государственными делами, вынужденный постоянно и надолго отлучаться из дома, Волынский старался окружить своих детей заботой. Из Немирова в Москву летели его письма. «Анютушка, сердце мое; Еленушка, друг мой; Машенька, свет мой; Петрушенька, радость моя! — писал он им из походной палатки 19 сентября 1737 года. — Здравствуйте, и буди на вас милость и благословение Божие». Отец был сильно обеспокоен нездоровьем старшей дочери: «…видя, что ты, сердце мое Аннушка, с трудом могла имя свое подписать; из того могу признать, что ты, не хотя меня печалить, пишешь, будто только от кашля у тебя голова болит; однако ж разумею, какую жестокую у тебя болезнь и о том зело печалюсь, ибо я здоровье ваше и жизнь равно с моею почитаю, и сие пишу — не меньше чернил проливаю мои слезы».

Волынский волновался и за безопасность детей — только что страшный московский пожар оставил без крова десятки тысяч людей. Поэтому Артемий Петрович приказывал слугам: «…чтоб у детей моих в прихожей сидели вдовы по ночам, переменяясь по часам. А именно Степанова, Никитишна, Кирилловна и ныне принятая вдова Афимья Вербитская».

Не успела Анна порадовать отца своим «писанием», как приключилась новая напасть. «Печально мне, что брат ваш ко мне ниже имя свое мог написать; потому сумневаюсь, жив ли он, а что… ко мне пишут об нем, я не весьма верю и думаю, что они то пишут, что ему легче от болезни — не хотят меня опечалить, ибо когда бродить начал, как бы не мог имени своего подписать?» — высказывал он подозрения в следующем письме от 25 сентября.

«Петрушенька, друг мой! — обращался Артемий Петрович к единственному сыну — Я не малую печаль имею о твоей болезни и не знаю, жив ли ты, понеже не только от тебя писем целых, ни подписки руки твоей нет; потому зело мне сумнительно. Того ради Бога для отпиши или вели ко мне написать, а сам подпиши, каков ты, и подлинно ль тебе легче от твоей болезни. Благодари от меня, друг мой, государя моего Лаврентья Лаврентьевича за все его ко мне толь многие показанные милости, которые я ему до смерти моей заслужить не могу». Из последних строк следует, что Волынский поручил заботы о здоровье сына бывшему лейб-медику Петра I и первому президенту Академии наук Лаврентию Блюментросту, после отставки занимавшемуся в Москве врачебной практикой.

Переживая за родных, Волынский пошел на хитрость — не имея возможности часто получать письма из дома с гонцами Коллегии иностранных дел, распорядился, чтобы подчиненные «по вся недели под протекстом о конченых делах репортов» присылали к нему курьеров на почтовых подводах. Сам же успокаивал домашних: «…я не только здоров, но уже и толст, и многое платье мне узко.<…> А я ныне, слава Богу, в совершенном своем здоровье, так что, прощаяся на разъезде с здешними господами польскими, и они у меня, и я у них попили нарочито дни с четыре; потому можете, любезные дети, уверены быть, что я конечно здоров, понеже больному нельзя пить, а я ж и здоровый, ведаете ж, что не охотник; однако ж за любовь их, что ко мне все особливо ласковы были, принужден был; что вам объявя, предаю вас отеческой истинной, всегда непременной любви».

Артемия Петровича интересовало не только здоровье детей, но и их успехи в науках; краткие упоминания в его письмах позволяют сказать, что отец считал необходимым обучать их арифметике и геометрии (чем занимался геодезист Андрей Сипягин), Анну же он просил заниматься рисованием, покупал для нее карандаши и краски. В 1740 году в его петербургском доме находился в качестве учителя выписанный из Штутгарта студент Иоганн Теофилус Сейгер; к его счастью, у Тайной канцелярии «дела» к нему не оказалось ^{270}.

Будучи рачительным хозяином, он старался воспитать эти качества у дочерей — и не только наставлениями, но и практическими поручениями. «Писал я к Гладкову в Петербург, чтоб он, купя, прислал к вам два пуда кофе, из которых один пуд, когда привезут, изволь отдать Катерине Ивановне. Также я писал к нему, чтоб он купил вам сахару там три пуда и прислал, и для того впредь в Москве сахару не велите покупать, понеже в Питербурге чуть не в полдешевле», — сообщал он старшей дочери из Немирова.