Артем Гармаш

А тут еще один из дачников, прибыв уже после Компанийца поездом из города, привез страшную весть о расстреле немцами в ответ на дерзость партизан — сняли с виселиц своих, а на одной из них повесили немецкого офицера — целого десятка заложников из числа задержанных во время облавы. О чем сам он читал в одном из извещений немецкой комендатуры, расклеенных по городу.

Без сна и в тревоге прошла эта ночь для обоих. Но тем большей была их радость, когда узнали утром, что вернулся Смирнов ночным поездом. Когда Гудзий, разыскав Кушнира на работе, сказал ему об этом и предупредил, что в полдень Смирнов придет сюда в обеденный перерыв, Кушнир, не отличавшийся вообще особой чувствительностью, к тому же к Гудзию относившийся довольно сдержанно, даже с некоторым предубеждением, считая его мелкобуржуазным интеллигентом и «социалистом» в кавычках, в этот момент готов был схватить его в объятья от радости. Но только к чему такая спешка? Собирались, как правило, вечерами — на речке или у Середы, изредка у Гудзия, но тоже в свободное время — за преферансом или просто чаевничая, а не среди рабочего дня. Наверно, что-то в самом деле очень важное.

Дождавшись обеденного перерыва, Кушнир, не заходя домой перехватить чего-нибудь на скорую руку, сразу же отправился к Гудзию, который жил тут же, на территории завода, в заводском домике.

Смирнов уже был здесь, и хозяин был дома. Кое-что Смирнов, наверно, и рассказал уже ему, и, как видно, очень неприятную новость какую-то, ибо сидели оба понурившись, очень удрученные, и табачный дым стоял столбом в комнате.

— Что случилось? — вместо приветствия спросил Кушнир, садясь рядом со Смирновым и тоже закуривая папиросу.

Смирнов поднял голову и печальными глазами взглянул на товарища:

— Беда стряслась, Петро!

Тымиша Невкипелого Кушнир знал. Раза два был в Подгорцах. Вспомнилось, что это же он и посоветовал тогда Кандыбе в самом начале организации отряда не назначать Невкипелого командиром боевого подразделения, а назначить начальником хозяйственной части, где увечье его не будет такой помехой, как на строевой службе. А трудолюбие его и добросовестность будут в этом деле как раз кстати, если учесть, с какими трудностями придется столкнуться ему, какие усилия приложить, чтобы вот такую «семейку» и накормить и одеть некоторых, а главное — вооружить. Пообещал тогда, что со временем наверняка сможет помочь им в этом и штаб. Некоторые меры уже приняты. Но и сами должны, не ожидая готовенького, думать об этом каждодневно… Вот и додумались! Но разве предполагал тогда, что они пойдут на такую явную авантюру? Одним махом хотели. А ума у Кандыбы на это и не хватило. Ну почему не посоветоваться было ему со штабом? Ведь могли через партийный комитет в Славгороде, который имеет свою агентуру среди немецких солдат гарнизона, подробнее узнать о том немце-мародере, заведующем складом трофейного оружия. И наверняка наперед узнали бы о так ловко расставленной им ловушке. А не после уже, когда случилось непоправимое.

Самовольные действия Кандыбы тем более возмущали Кушнира, что не далее как за неделю тому назад, почти накануне отъезда Невкипелого со Злыднем в Славгород, Гудзий был в Подгорцах. Кандыба имел возможность посоветоваться с ним как с представителем штаба. А он вместо этого пошел на явный обман: скрыл даже то, что его хлопцы и по его приказу, ради «мобилизации средств», творили все те бесчинства, ограбили за несколько ночей не только с десяток богатых хуторян, а и несколько церквей, о чем молва пошла по всей округе, докатилась и до Князевки. Подозрения штаба падали на Тургая из Зеленого Яра. Именно в его отряде было немало всяких головорезов из бывшего отряда анархиста Гири, расстрелянного еще зимой за мародерство по приговору Ревтрибунала. В Зеленый Яр и был направлен Гудзий, чтобы расследовать дело на месте. А уж потом из Зеленого Яра заехал он и в Подгорцы. Но и Кандыба также ручался за своих хлопцев, что не причастны, мол, они к этому делу. Только, в отличие от Тургая, не кивал, как тот, на своего соседа, а высказал догадку, что, вероятно, налетели какие-то городские гастролеры. Мало ли их выпустили немцы из тюрьмы, разгружая ее для политических! Очень похоже на то. Грабежи случались и раньше в округе чуть ли не каждую ночь, но были они совсем другого характера: забирали что-либо из еды — муку из амбаров, сало, случалось и в виде откормленного кабана из хлева, из одежды что-нибудь. А на сей раз все это не интересовало тех загадочных ночных добытчиков. Требовали только золото, николаевские деньги, и то только крупных купюр — «катеринки», «петропервые», — а в церквах забрали чаши да кресты из алтарей, посрывали с икон серебряные оклады. Как видно, грабители «образованные»!