Аромат обмана

В старом городе он даже хотел снять квартиру, когда приехал сюда, настолько необыкновенную жизнь обещало ему это место. За триста евро в месяц он мог поселиться в трехкомнатной. Но тетка Мария настояла, чтобы он жил у нее в Линдосе. У нее большой дом, она совершенно искренне готова делить с ним кров, тем более что ее дети давно разлетелись по всей Европе. А у нее больное сердце, использовала она последний довод. В любой миг ей может понадобиться свой человек. Он согласился.

Родственники приняли семью Никомадисов, к которой принадлежал Костя, так, как он не ожидал. С одной стороны, первобытнообщинный уклад, как он называл семейные принципы местных греков, может показаться чрезмерно утомительным. Но с другой — в трудные времена этот уклад помогает устоять на ногах.

Окажись Костя-Костас обыкновенным понтийским греком, решившим начать новую жизнь на исторической родине, сейчас он собирал бы помидоры на чужих плантациях за гроши, как это делают его знакомые, тоже бывшие москвичи. Один молодой мужчина окончил историко-архивный институт, работал в крупном хранилище, а теперь грузит ящики с помидорами. Но, кажется, и у него засветилась надежда. Местное турбюро нанимает его менеджером. Но только на следующий сезон. Понятно, что хозяин не прогадает — на Родосе будет больше туристов из России, а пока немцы, англичане и скандинавы подставляют свои бледные тела под жаркое солнце острова.

Но Костасу ничего такого не нужно. Местом в университете он доволен.

Тетка Мария вообще-то предлагала войти в ее бизнес. У нее меховой магазин, небольшая шубная фабрика. Много лет Мария Родопуло закупает шкурки норок у Ирины Андреевны Карцевой. Это мех хорошего качества. Сейчас самый модный цвет, как он узнал вчера за ужином, — черный бриллиант. Он видел такую шубку и подумал, что Евгения в ней была бы точно, как Венера Морская… одетая.

Он улыбнулся. Кстати, вспомнил он, никогда не видел ее в чем-то меховом, хотя мать и бабушка могли бы закутать ее в мех с самого детства. Но, видимо, насмотревшись на красоту зверька в живом виде, ей самой не хотелось.

Бизнес Костаса не привлекал, а преподавание, наука — очень. Он уже попробовал себя в Москве — читал лекции по истории Древнего мира в Гуманитарном университете.

Наконец он отошел от Венеры и направился в закуток, где сидел реставратор. Он заметил, что в последние дни тот занимается мозаикой. Скорее всего, подумал Костас, нашел остатки византийской. Хотелось проверить, так ли это. Мозаика производила на Костаса странное впечатление — он просто столбенел, глядя на огромные панно с птицами, рыбами, цветами, выложенными из разноцветных кусочков. Однажды, еще из России, он летал в Тунис. Конечно, он не прошел мимо столичного музея, в котором самая большая в мире коллекция мозаики. Он гулял по его залам с открытия до закрытия, и так неделю подряд.

Едва он подошел к двери мастера, как зазвонил мобильник. Костас посмотрел на дисплей. Номер тетки Марии.

— Костас, лети срочно в аэропорт. Надо встретить одного человека. Ты можешь?

— Разумеется, тетя Мария. Кто он?

— Повесь табличку с именем Костас, он сам тебя найдет, — протараторила Мария.

— Уже еду.

Он много раз встречал гостей Марии. На прошлой неделе — двух девушек из Белоруссии, которых она наняла в магазин укорачивать шубы клиентам. Костас посмотрел на часы. Потом с грустью — на дверь мастерской. Времени нет.

Он повернул к выходу. Не важно, успокаивал он себя, реставратор просидит над мозаикой и сегодня, и завтра, да ему целой вечности мало, чтобы постичь тайны старых мастеров.

Костас сел в машину и помчался в аэропорт. Там он поставил ее на стоянку, вынул из багажника табличку с именем и пошел в зал прилета. Рейс из Москвы уже прибыл, пассажиры проходили паспортный контроль.

Привалившись к стене, он рассеянно осматривал толпу — не он ищет кого-то, а его ищут, поэтому напрягаться незачем. Но когда поднял глаза и увидел, кто к нему идет, он похолодел.

По залу прямо к нему шла Евгения. Она катила за собой пламенно-красный чемодан. Костас посмотрел на него и тоже вспыхнул.

— Привет, — сказала она.

Ее лицо, обращенное к нему, было бледным, но глаза сияли. Как будто она ничего не могла с ними сделать…

— Здравствуй, — сказал он, протягивая к ней руки. — На самом деле это ты? — Он растерянно всматривался в толпу.

— Ты кого-то еще встречаешь? — спросила она. — Не меня? Мария сказала, что ты меня встретишь.

— Вот как? Но она предупредила насчет таблички, — он недоуменно смотрел на картонку на груди со своим именем.

— Значит, она тебе не сказала, что это я? — Лицо Евгении начинало розоветь.

Он засмеялся, потом тихо сказал:

— На случай, если ты забыла, как меня зовут.

— Нет, Костя, я не забыла, — так же тихо ответила Евгения и протянула ему руку.

Он схватил ее обеими руками. Ему хотелось схватить не только руку. Ее всю. Обнять, прижать к себе и никогда больше не отпускать. Не важно, пускай помнется ее белоснежная блузка, даже лопнут кружева, которыми оторочен вырез…

— Какая ты красивая, — шептал он.