Архив

А вообще-то все складывалось удачно. Под полом дожидались два внушительных на вид тома. Хомяков их сбросил, когда возвращал дела из читального зала в хранилище. Он уже успел просмотреть их. Личные фонды уездного помещика Колычева и лесопромышленника Лапшина Федора Аркадьевича. Поначалу Хомяков разочаровался. Сплошь закладные документы на право владения, хозяйственные поручения, сметы, переписка с управляющими и прочая лабуда. Хомяков уже пожалел было, что польстился на внешнюю солидность дел, как вдруг обнаружил в одном из них бронзовый медальон с фамильным гербом. И еще плотный лист… Поднапрягшись, Хомяков прочел о том, что в 1860 году был заключен брачный союз князя Александра Голицына с дочерью статс-секретаря, тайного советника Петра Валуева, фрейлиной Двора Екатериной Валуевой. И лист этот есть не что иное, как свидетельство о браке. Может быть, помещики Колычевы приходились каким-то образом родственниками кому-нибудь из суженых? Вникать в подобные тонкости Хомякову ни к чему, очень привлекательно выглядело свидетельство, наверняка оно найдет своего купца.

Хомяков поднял голову, прислушался. Плотно прикрытую дверь подпирала высокая спинка стула. Никаких тревожных звуков. Но медлить ни к чему.

Хомяков уже поднаторел. Это в первое время он волновался и нередко грубо отсекал лист, оставляя рваные глубокие порезы, что могли занизить товарную стоимость раритета. Приподняв лист и придерживая его, он глубоко затопил специально подобранные ножницы, двумя качками отделяя добычу. Получилось аккуратно, точно фабричным резцом. Тем же макаром он разделался с медальоном. Вернул ножницы в ящик бюро, туда же спровадил добычу. Все хорошо. А вот с делом лесопромышленника так вообще удача. Никаких ножниц. Едва Хомяков перекинул обложку, как из дела выпал лощеный лист. Плотно прильнув к поверхности стола, лист не поддавался пальцам. Ругнувшись, Хомяков подцепил лист ногтем и приблизил к глазам. Красочная виньетка обрамляла довольно зловредный текст, от которого многолетний посетитель заведений общепита Хомяков Ефим Степанович почувствовал желудочные спазмы. То было меню царского обеда в честь Святого Георгия Победоносца от 28 ноября 1888 года… Вкусив взглядом названия супов: «шотландский из черепах» и «рошаль» — Хомяков пытался вообразить, как может выглядеть «стерлядь кусками по-американски», но неудачно. Вздохнул от непонятного «лёнжа из телятины» и задумался над «мовъетами холодными». А на «жаркое из индейки с рябчиками» у Хомякова просто не хватало уже эмоций. Еще салаты, цельная спаржа, пудинг горячий из каштанов с мороженым… Что же они, гады, пили, подумал Хомяков с каким-то садистским интересом. «Пунш с мадерой»?! И все?! Хомяков в недоумении повертел меню. Кто же им поверит? Наверняка хлопнут где-нибудь коньячку армянского… «Пунш с мадерой» при таких возможностях? Держи карман… С брезгливой недоверчивостью Хомяков рассматривал меню, разрисованное художником Виктором Васнецовым. Двуглавый орел венчал хоровод буйных красок. И тут, в левом углу листа, он увидел шестиконечную звезду. Щит Давида! И не просто звезду, а еще с царской короной посередине. «Ну?! — изумился Хомяков. — Вот те раз! И сюда проникли? К царю на обед! Ах, проныры…» — Хомяков подумал, что за такое меню любой купец отвалит бешеные деньги. Ну и удача! Он порадовался за хозяина Будимира Леонидовича Варгасова. Полюбовался еще раз царским меню. Брезгливо шмыгнул носом, когда взгляд упал на шестиконечную звезду с державной короной в центре, заметил какую-то надпись, но прочесть не успел, в комнатенке послышался шорох. Хомяков вздернул голову. Щеки одутловатого лица опали и нос заострился. Показалось, нет?! Или кто следит за ним? При этой мысли колени стали ватными, а язык, казалось, набух во рту. Он повернулся спиной в сторону, откуда донесся шорох, сунул царское меню в дело и принялся торопливо приговаривать о том, что беда с этой тележкой, слишком мала, все вываливается, приходится оставлять по дороге дела… Умолк. Прислушался. Шорох не повторялся. Хомяков обернулся, и в это мгновение на стол, точно черт из преисподней вспрыгнул кот Базилио… Хомяков отпрянул. Кот поднял башку и посмотрел на Хомякова. В его голубых глазах плавали темно-синие косточки зрачков. Казалось, кот укорял Хомякова, мало того, грозил донести о его малопочтенном занятии своему покровителю Мустафаеву или в ближайшее отделение милиции.

— Ах ты, стукач хвостатый! — зашипел Хомяков. — Заикой сделать хотел?! — Он со смаком завел средний палец за большой и с оттягом угостил кота по лбу шалабаном. Кот ойкнул, присел, взмахнул лапами и, приподняв губу, показал Хомякову розовые младенческие десны. Однако спорить не стал, соскочил на пол и метнулся в темноту.