Архив

– Пойдем, – с нажимом говорю я. Мысль о том, что придется повернуться к нему спиной, зажигает кучу тревожных маяков в подсознании, но другого выхода нет – Коридоры слишком узки для того, чтобы мы могли пройти бок о бок. Поэтому я разворачиваюсь и иду, оглядываясь в поисках белого круга. Я замечаю вдалеке заветный кружок, ускоряю шаг и оборачиваюсь.

Джексон за мной не идет.

Он останавливается поодаль и разглядывает скважину двери, вмонтированной в пол. Из-под носка кроссовки виден край мелового креста.

– Ну же, Джексон, – говорю я. – Разве ты не хочешь домой?

Он ковыряет ногой замочную скважину.

– Ты не отведешь меня домой.

– Отведу.

Он поднимает голову, и тонкий луч света из-под двери отражается в его почерневших пустых глазах.

– Ты даже не знаешь, где мой дом.

Это, конечно, верно подмечено.

– Да, не знаю. – Его лицо снова искажается от злости, и я поспешно добавляю: – Но это знают двери.

Я указываю пальцем на дверь под его ногами.

– Все очень просто. Крест означает, что это не твоя дверь. – Затем показываю на дверь с заштрихованным кружком. – Вон та, с меловым кругом. Это точно твоя. Туда нам и надо.

Надежда начинает теплиться в его глазах, и я должна была бы чувствовать стыд из-за вранья, но у меня нет выбора. Джексон бросается вперед, опережая меня.

– Быстрее! – Он уже ждет у двери. Проводит пальцем по меловому кругу и оглядывается. Я протягиваю руку, чтобы отпереть ему дверь.

– Погоди-ка, – вдруг говорит он. – А это еще что такое?

Я оглядываюсь. Он показывает в сторону двери с противоположной стороны прохода. На ней нарисован большой белый круг, который хорошо отсюда видно. Вот черт.

– Джексон…

Он рывком поворачивается ко мне:

– Ты соврала. Ты не отведешь меня домой.

Он делает шаг в мою сторону, и я пячусь. Мы все дальше от заветной двери.

– Я не…

Он не оставляет мне ни малейшего шанса соврать что-нибудь еще, а просто протягивает руку к ключу. Я отскакиваю прочь, изворачиваюсь и успеваю поймать его за рукав. Он вскрикивает, когда я заламываю ему руку, но он каким-то непостижимым образом, не иначе как на сочетании глупого везения и огромного желания, ухитряется высвободиться. Он поворачивается, чтобы убежать, но я перехватываю его за локоть, дергаю и впечатываю в стену.

Крепко держа его за горло, я тяну назад и слегка вверх, не давая ему вспомнить о том, что он на голову выше и у него тоже есть две руки и две ноги, которыми можно драться.

– Джексон, – начинаю я, стараясь говорить как можно спокойнее. – Ты ведешь себя просто глупо. Любая дверь с белым кругом может привести тебя…

И тут я вижу блеск металла и вовремя отскакиваю назад. Нож в его руке стремительно пронзает воздух. Что-то пошло не так. У Историй не должно быть оружия. Их тщательно обыскивают перед тем, как положить на хранение. Где он его достал?

Я бью ногой наотмашь, отбрасывая его назад. Это только добавляет мне немного времени, но и его достаточно, чтобы как следует оценить нож. Он мертвенно сияет в темноте закаленной сталью, с лезвием длиной с мою руку. В рукоятке проделано отверстие, чтобы его можно было покручивать на ладони. Жуткий тесак, и, видно, чья-то в прошлом любимая игрушка. И он никак не может принадлежать задиристому подростку в поношенном балахоне.

Но уже не важно – украл он его, сделал сам или ему его подарили – о таком я даже думать не хочу, – ничто не меняет того пренеприятного факта, что этот нож направлен против меня.

А у меня ничего нет.

Глава седьмая

Мне одиннадцать, а ты гораздо сильнее, чем кажешься на первый взгляд.

Ты выводишь меня под теплое летнее солнце, чтобы научить постоять за себя. Твои конечности – страшное оружие, быстрое и беспощадное. Я часами размышляю о том, как лучше реагировать: уклоняться, парировать, блокировать удары. Либо ты отступаешь, либо тебя бьют.

Я без сил сижу на земле, потирая ребра там, где тебе удалось их достать, хотя я знаю, что ты старался действовать не в полную силу.

– Ты обещал научить меня драться, – говорю я.

– Этим я и занимаюсь.

– Ты только показываешь мне, как защищаться.

– Доверься мне. Сначала следует научиться именно этому.

– Я хочу научиться атаковать, – и я упрямо скрещиваю руки на груди. – У меня уже достаточно сил.