Архэ

— То есть, по сути, мы тебя убили, — безнадежно констатировал Пятый. — Как я и думал. Эри, тебе не приходило в голову, что мы так себя сейчас ведем из-за того, что нам не просто стыдно, нам…

— Сквозь землю провалиться хочется, — объяснил Лин. — Мы не знаем, как нам вообще с тобой себя вести, пойми. Я тебя вижу, и хоть башкой об стенку. Честно. Правда. Ну вот как объяснить… — он запустил руки в волосы, все еще короткие, но уже начавшие постепенно отрастать. — И вообще, у нас, уж прости, опыта общения… как бы сказать-то… ну, нету. В молодости только, да и то… и Лена, но Лена это вообще было другое, это несопоставимо.

— Которая медсестра? — утвердительно спросила Эри. Лин безнадежно кивнул. — Но ведь она умерла.

— Ну да, причем примерно в том же возрасте. Пятьдесят восемь. Не важно, — Пятый несмело посмотрел на Эри. — А тогда… ощущение было, что всё рушится, падает в какую-то пропасть, понимаешь?

— Из-за меня? — с горечью спросила Эри.

— Нет, это до тебя началось. Но если бы тебя еще туда… в тот же период… Впрочем, это всё оправдания для малодушных, — Пятый встал, оглянулся. Поднял с земли узловатую сухую ветку, протянул Эри. — На, держи. Как хочешь. Хоть по голове, хоть по роже, хоть куда.

Эри с укором посмотрела на него, взяла палку, и забросила в ближайшие кусты.

— Идиот, — сказала она. — Ничего глупее не придумал?

— А что еще остается? — горько спросил Пятый. — Мало того, что мы тебя смертельно обидели, так еще и убили, по сути. Мне и тогда было стыдно, а уж сейчас…

— Мне тоже, — встрял Лин. — Эри, я первый предложил. Не он. Я.

— Хватит врать, ты, — Пятый сердито посмотрел на Лин. — Я это был. Он как раз наоборот…

— Вообще-то я могу открыть считки, и посмотреть сама, — заметила Эри, которой эта перепалка стала надоедать. — Но что-то мне подсказывает, что это решение вы приняли оба. Да это и неважно теперь, наверное. Я не понимаю, что сейчас делать, это меня больше волнует. Если что, я в Саприи перееду, говорила уже с Ритой, может, в помощницы возьмет. Они там хорошо зарабатывают, не пропаду.

— Перестань, пожалуйста, — попросил Лин. — Слушай, раз мы вообще про это всё начали… давай, добей уже окончательно, что ли.

— В смысле? — не поняла Эри.

— Расскажи, что с тобой было после того, как мы ушли, — пояснил Пятый.

* * *

В камнях, рядом с входом в тоннель, они просидели до темноты — Эри всё говорила и говорила, а они слушали, почти не перебивая. В какой-то момент Эри вдруг ощутила, что рассказ ее, не изобилующий интересными деталями или важными моментами, почему-то становится похож на исповедь: она будто оправдывалась, словно чувствовала себя виноватой не меньше, чем её слушатели. Жалкая, думала она про себя, никчемная, зряшная, жалкая. Ничтожество. И всего-то, что было у этого ничтожества — никому не нужные знания, и никому не интересная вера. Не интересная даже тем, в кого она верила. Но почему-то они слушают, и, кажется, про Берег им было всё-таки немного интересно, потому что Берег им важен, и поэтому надо досказать, хотя бы про тех же Пропащих, и про гонки на рыбах, и про то, как Шилд дрался с волком…

— Боже. Мой. — раздельно произнес Лин, когда Эри, наконец, сказала, что — всё, больше рассказывать не о чем. — Как же ты это всё вытерпела?

— Да ничего особенного, — пожала плечами Эри. — Люди гораздо хуже живут, вот им действительно трудно приходится. А я? Жилье у меня было, даже машина была. А к боли можно привыкнуть, ты же знаешь.

— Сравнила тоже, — покачал головой Лин. — При чем здесь это? Ты еще и записывала всё из того, что у тебя было?

— Не всё, — она покачала головой. — Всё было бы невозможно, там слишком много. Вы не волнуйтесь только, мы это всё привезли, оно тут.

— Что — тут? — не понял Лин.

— Мои записи, — пояснила Эри. — Сперва ребята вывезли, потом они были у Маден, а потом…

— Подожди. Маден, это… дочь Фэба? Так? Я запутался, кто есть кто, — признался Лин.

— Мади — дочь Фэба, Скрипача, и Орбели, — блеснула знаниями Эри. — Орбели — это первая жена Ита и Скрипача. По их словам, она большая стерва. Ну, то есть по размеру небольшая, но по характеру так очень. Маден — это их троих дочь, но отцами называет и Скрипача, и Ита, потому что они ее растили. Она очень милая, правда, — Эри улыбнулась. — У них вся семья хорошая. Мы у них жили какое-то время.

— Давай про это потом, — попросил Лин. — Мы сейчас о тебе, хорошо? То есть, получается, ты там, у себя дома, на Соде, все эти годы ждала нас.

— Да.

— Угу. Потом пришли они, верно?

— Да.

— Разумеется, они тебя не узнали, и ты решила покончить с собой.

— Ну да. Лин, я сто раз уже это повторила.

— Помолчите минуту, оба, — вдруг попросил Пятый. До этого он сидел, сгорбившись, закрывая ладонями лицо, и в разговоре участия не принимал. — Эри. Ты нас ждала, не смотря на то, что ты знала, что мы… что нас уже нет? У тебя было в считках, что мы умерли, так?

— Да.

— И ты ждала?

— Да.

— Почему? — с отчаянием спросил он. — Кого ты ждала, если нас нет?

— Я не знаю, — Эри растерялась. — Вас…

— Заело, — констатировал Лин.