Аркадия

Томасина. Просто ты слаб! Духом и сердцем! Да, мы действительно сидим в центре лабиринта. Но мы должны найти выход. Начнем с чего-нибудь простенького. (Берет со стола листок от яблока.) Я изображу этот листок графически, выведу уравнение… И ты, наставник Томасины Каверли, прославишься в веках, а о лорде Байроне никто и не вспомнит.

Септимус заканчивает манипуляции с письмом. Кладет его в карман.

Септимус(строго). Вернемся к Клеопатре.

Томасина. Так это Клеопатра?! Ненавижу!

Септимус. Ненавидите? Почему?

Томасина. Она оболванила женщин! Из-за нее на уме у всех одна любовь. Новая любовь, далекая любовь, утраченная любовь… Второй такой провокаторши ни в литературе, ни в истории не сыскать! Не успевает римский генерал бросить якорь под ее окнами, как целая империя летит в тартарары. Империю попросту сдают в заклад — за ненадобностью. Будь на ее месте королева Елизавета, она бы сумела повернуть историю по-другому. Мы любовались бы сейчас пирамидами Рима и великим сфинксом Вероны…

Септимус. Боже упаси.

Томасина. Но не тут-то было! Эта египетская дурочка заключает врага в карнальное объятие, а он сжигает дотла великую Александрийскую библиотеку и даже штраф не платит за невозвращенные книги. Септимус! Как? Как пережить такую утрату?! Сгорели все греческие трагедии и комедии! Не меньше двухсот пьес Эсхила, Софокла, Еврипида; тысячи стихотворений; личная библиотека Аристотеля, которую привезли в Египет предки этой идиотки! Да как же нам утешиться в своей скорби?

Септимус. Очень просто. Чем подсчитывать убытки, прикинем лучше, что осталось в целости и сохранности. Семь пьес Эсхила, семь — Софокла, девятнадцать — Еврипида. Миледи! Об остальных и горевать не стоит, они нужны вам не больше пряжки, которая оторвалась от вашей туфельки в раннем детстве, не больше, чем этот учебник, который наверняка потеряется к вашей глубокой старости. Мы подбираем и, одновременно, роняем. Мы — путники, которые должны удерживать весь свой скарб в руках. Выроним — подберут те, кто идет следом. Наш путь долог, а жизнь коротка. Мы умираем в дороге. И на этой дороге скапливается весь скарб человечества. Ничто не пропадает бесследно. Все потерянные пьесы Софокла обнаружатся — до последнего слова. Или будут написаны заново, на другом языке. Люди снова откроют древние способы исцеления недугов. Настанет час и для математических открытий, тех, которые лишь померещились гениям — сверкнули и скрылись во тьме веков. Надеюсь, миледи, вы не считаете, что, сгори все наследие Архимеда в Александрийской библиотеке, мы бы сейчас не имели… да хоть штопора для бутылок? У меня, кстати, нет ни малейших сомнений, что усовершенствованная паровая машина, которая приводит в такой экстаз господина Ноукса, была впервые начерчена на папирусе. И пар, и медные сплавы были изобретены не в Глазго. Так на чем мы остановились? Позвольте… Попробую-ка я сделать для вас вольный перевод. Когда мы учились в Харроу, вольные переводы давались мне даже лучше, чем лорду Байрону. (Забирает у нее листок, внимательно изучает текст, раздумывает над парой латинских фраз и начинает.) Итак: "Корабль, где восседала королева, подобен был… златому трону и сиял… на водах жарких, знойных, точно пламя…" — Так-так, что здесь? — "А… пурпур парусов под сладким ветром дышал и волновался, точно грудь…"

Томасина(сообразив, что ее провели, приходит в бешенство). Обманщик!

Септимус(невозмутимо). "И слаженно серебряные весла…"

Томасина. Обманщик!

Септимус. "…под звуки флейты били по воде, пеня ее, дразня и возбуждая".

Томасина(вскочив). Обманщик! Обманщик! Обманщик!

Септимус(уже без всяких запинок, с невероятной легкостью).

Сама же королева так прекрасна

была, что не сказать словами.

Под сенью томной возлежа…

Томасина. Чтоб ты сдох!

Томасина в слезах убегает в сад. В дверях она чуть не сталкивается с Брайсом. Скрывается из виду.

Брайс входит в комнату.

Брайс. Бог мой, старина, что ты ей такого сказал?

Септимус. Сказал? А что я ей сказал?

Брайс. Ходж!

Септимус выглядывает за дверь, слегка озабоченный поведением Томасины, и видит Чейтера.

Тот ищет, за что бы спрятаться.

Септимус. Чейтер! Мой любезный друг! Не прячьтесь! Входите, сэр! Смелее!