Ариссьель. Жизнь после смерти

Размышляя о том, что мой сын выбрал себе профессию художника, я вспоминаю еще одну сцену. Бену шестнадцать, и благодаря его учителю изобразительного искусства, который по счастливому совпадению был родным братом мэра городка Сент-Эсташ, ему предложили создать скульптуру, которая будет установлена на площади перед городской мэрией. Я возвращаюсь домой, и Мона, сияя от счастья, торопится сообщить, что завтра меня ждет необыкновенный сюрприз. Оказывается, мы все вместе пойдем на открытие нового помещения городской мэрии и скульптуры, созданной Беном. Ее переполняет гордость за сына, и она рассчитывает, что я буду исполнен такой же гордости. А я лишь удивляюсь, как им троим удалось держать эту новость от меня в секрете.

На следующий день мы вчетвером отправляемся в Сент-Эсташ. Бена трясет, он нервничает. Он сначала торопит нас, чтобы не опоздать, потом трясется от страха. Кажется, ему некомфортно в моем присутствии. Начинается церемония, и мэр произносит речь, поздравляет Бена, говоря, что тот очень талантлив. Он тепло благодарит моего сына за бескорыстный вклад в городскую жизнь. Оказывается, бюджета, выделенного Бену на скульптуру, едва хватило на оплату материалов. Когда скульптуру наконец открыли, я буквально потерял дар речи. Боже, какой кошмар, да она просто ужасна! И это то, что называют современным искусством? Черт побери! До чего мы так дойдем, если будем продолжать развивать это так называемое искусство? К счастью, меня не так легко увлечь новыми идеями! Да кто вообще будет платить за такое безобразие? Надеюсь, для Бена это просто игрушки. Разве это профессия? С такой профессией ты обречен на пожизненную нищету.

Смотрю на сына: он явно очень расстроен, глаза полны слез. В моем взгляде он мгновенно считывает все, что я думаю о его «творчестве». «О нет, только этого не хватало! Шестнадцать лет уже, – и снова слезы!» – думаю я. Я строго смотрю на него, взглядом приказывая вести себя сдержанно. Слава Богу, он берет себя в руки. А моя жена в полном восторге восклицает:

– Ты, наверное, даже не догадывался, какой талантливый у тебя сын? Он целых полгода трудился как пчелка над этим проектом. Больше всего его вдохновляла возможность порадовать тебя, сделать тебе сюрприз!

– Тебе правда нравится этот ужас? Не верю своим ушам! Тех, кто говорит, что это красиво, можно поздравить лишь с тем, что они овладели искусством вежливости. Но в данном случае вежливость – это лицемерие. А больше всего я потрясен тем, что он проделал всю эту работу совершенно бесплатно, не взял с них ни гроша, понимаешь? Так себе дорогу в жизни не прокладывают!

Не успеваю я это выпалить, как сын разворачивается и убегает к стайке своих одноклассников, а на меня тут же, вся красная от гнева, набрасывается дочь:

– Какой же ты бессердечный, папа! Ты что, не видишь, как сильно ты обидел Бена? Да ему же всего шестнадцать лет! Конечно, он не думает целыми днями, как ты, чтобы заработать денег. Для него эта работа была прекрасной возможностью показать, на что он способен, проявить свой талант. Но нет, вместо того чтобы поздравить, ты высмеиваешь его! Ты неспособен принять, что у других людей может быть другой вкус, отличный от твоего. И тебе просто наплевать на то, что другие могут думать иначе. Гордыня из тебя так и прёт! Пойдем, мама, пойдем найдем Бена. Все равно папе эта скульптура кажется настолько уродливой, что он только и ждет момента, чтобы уехать отсюда.

И бросив на меня презрительный взгляд, в конце она заявляет:

– Главное, не беспокойся за нас: мы обязательно найдем того, кто подбросит нас домой.