Ариэль Шарон. Война и жизнь израильского премьер-министра

Два основных фактора заставили Шарона отказаться от хотя бы недели отдыха, на которой так настаивали врачи.

Первый заключался в том, что за то время, пока он находился в больнице, в созданной им партии началась отчаянная грызня за власть между Эхудом Ольмертом и Ципи Ливни. Всего за двое суток Ольмерт и Ливни успели при помощи прессы обменяться столькими обвинениями в адрес друг друга, что это нанесло ощутимый удар по имиджу новорожденной партии «Кадима». Узнав об этом, Шарон повел себя, как и полагается вести в данном случае доброму дедушке, желающему присмирить расшалившихся любимых внуков, или классному руководителю, разбирающему ссору между двумя учениками. Вызвав Эхуда Ольмерта и Ципи Ливни в свою иерусалимскую резиденцию, Шарон приказал им «заткнуть рты» и вообще держаться подальше от газетчиков.

— А если будете продолжать ссориться, — добавил он, — то я поставлю на второе и третье места в списке Шауля Мофаза и Меира Шитрита, а вас отправлю во вторую десятку списка.

Таким образом, Шарон еще раз показал, что все вопросы в «Кадиме» решает только он, и ни о какой демократии или хотя бы о формировании списка кандидатов в депутаты от этой партии на основе их рейтингов популярности говорить не приходится — он казнит, он и милует, он и определяет, кто какое место будет занимать в списке. Между тем, о том, как будет выглядеть этот список, во время беседы с двумя министрами не было сказано ни слова, и потому так и осталось непонятным, кого же именно — Ольмерта или Ливни — Шарон хотел бы видеть на втором месте в своей партии, а, значит, и в качестве своего потенциального преемника.

Но куда больше, чем внутренние склоки в партии занимали в эти дни Шарона предпринимаемые Нетаниягу попытки политического переворота с целью отстранения Шарона от власти.

Дело в том, что, согласно израильскому законодательству, решение о роспуске парламента окончательно вступает в силу только через месяц после его объявления. А, значит, если лидер той или иной партии в течение этого месяца сможет собрать подписи 61 депутата Кнессета о готовности войти в возглавляемую им коалицию, то досрочные выборы отменяются и к власти в стране приходит новое правительство.

Этим законом и решил воспользоваться вернувшийся на пост главы «Ликуда» Биньямин Нетаниягу. Вступив в переговоры с «Шинуем», «Аводой», МАФДАЛом и блоком «Наш дом — Израиль» — «Национальное единство», Нетаниягу начал уговаривать их создать «антишароновскую» коалицию.

Выгоды, которые получал от отсрочки выборов «Ликуд» были очевидны: как только Шарон превратился бы в простого депутата «Кнессета», и его личный рейтинг, и рейтинг его партии стали бы неминуемо падать. А так как опросы общественного мнения не сулили ничего хорошего на грядущих выборах ни «Шиную», ни «Аводе», то две эти партии также самым непосредственным образом должны были быть заинтересованы в отсрочке выборов. Ну, а для МАФДАЛа и «Национального единства» отстранение от власти Шарона вообще было делом чести.

Нетаниягу спешил, стараясь успеть сколотить новую коалицию до 29 декабря — дня, когда решение о роспуске Кнессета должно было стать необратимым.

Однако Шарон в свои 77 лет вновь оказался куда более сильным политическим игроком, чем 56-летний Биньямин Нетаниягу. Прекрасно сыграв на противоречиях между новым лидером «Ликуда» и его основным соперником в борьбе за власть в этой партии Сильваном Шаломом, Шарон уговорил последнего «проявить характер» и показать, что он не собирается беспрекословно плясать по дудку Нетаниягу. И в результате Шалом, а вслед за ним и еще три министра от партии «Ликуд» отказались выйти из состава правительства и поддержать организуемый Нетаниягу переворот.

И 29 декабря Ариэль Шарон мог не без удовольствия констатировать, что он выиграл еще одно политическое сражение и в очередной раз утер нос Биби, окончательно превратившегося для него в главного и политического, и личного врага.

В стране тем временем праздновалась Ханука, и Шарон делал все для того, чтобы продемонстрировать, что он и в самом деле полон сил, пышет здоровьем, а на рекомендации врачей и плевать не хотел. Устроив званый ужин для сотрудников своей канцелярии на своей ферме, он со смаком поедал запеченного на огне барашка и балагурил о том, что в сражении с куском хорошо прожаренного мяса он, увы, всегда терпел поражение.

На очередное заседание правительства Шарон велел подать ханукальные пончики, и первым надкусив один из них, с улыбкой заметил:

— Ешьте, ешьте — в Хануку нужно есть пончики! Конечно, злоупотреблять ими не стоит, но если их есть в меру, как я, то и никакого вреда от них не будет — одна только польза.