Арденны

— Вот вы смеетесь, — Джилл вздохнула. — Но по-моему вообще так говорить — это какой-то бред. Приведи мне, чтоб ростом от ста восьмидесяти, блондин, со светлыми глазами. И обязательно в черном мундире.

— Я подхожу, — откликнулся Науйокс. — Дай адресок, Джилл. А что, Ральф разве не таков? Вот твоей подруге и завидно.

— Да, Ральф таков, — Джилл пожала плечами. — Но Ингрид с ним не знакома, и я ей даже не говорила никогда, Да и сама я никогда не думала, как она. Мы просто многое делали вместе, выполняя распоряжения бригадефюрера, и так получилось, я даже сама не знаю, как все это получилось. Как-то поздно вечером, я разбирала какие-то папки, он наклонился и поцеловал меня. Я испугалась. Просила больше никогда так не делать. Но потом он уехал в командировку. И я, сама не знаю почему, бросила службу и побежала встречать, когда увидела, что машина въехала во двор и он вернулся.

— Девочка моя, — Маренн обняла ее за плечи, — я когда-то пробежала чуть не три мили по глубокому снегу, даже не заметив этого, чтобы успеть сказать английскому лейтенанту свое имя. А он даже не спрашивал меня. Просто прошел мимо, и только.

— Но потом вернулся, как все мы знаем, — добавил Науйокс. — И написал целую дюжину твоих портретов, да и вообще наделал много разных дел, так что у твоего папочки волосы дыбом встали. Так что, адрес дадите? Надо помочь женщине. Пока большевики еще, правда, в Польше.

Под окном остановилась машина. Джилл вскочила со стула и подбежала к окну.

— Это Ральф. Бригадефюрер просил меня сегодня приехать на полчаса раньше. Мне надо идти. Мама, — она повернулась к Маренн, — ты, пожалуйста, я тебя прошу…

В глазах девушки блеснули слезы. Мать подошла и обняла ее, проведя рукой по волосам.

— Не волнуйся. Я уезжаю не в первый раз. Все будет хорошо.

— Я хотела спросить, мама, — Джилл отстранилась, заглядывая ей в лицо. — Можно, пока тебя не будет, Ральф останется здесь? Но ненадолго.

— Не то что останется ненадолго. Я бы даже просила его пожить здесь с тобой, — ответила Маренн. — Мне будет спокойнее. Я бы вообще почаще приглашала его оставаться у нас, а то от некоторых, — он бросила взгляд на Науйокса, — просто не протолкнуться. Как будто у них нет своего дома.

— А мне у вас больше нравится, — ответил Алик просто и предупредил: — Джилл, ты имей в виду, я к тебе сегодня зайду, так что адресок подготовь. А не то я доложу прямо рейхсфюреру, что ты препятствуешь воспроизведению элиты нации.

— Ты Ирме сначала доложи, — одернул его Скорцени. — А потом мы посмотрим, не убавится ли твой пыл.

— Иди, иди, — Маренн проводила Джилл до дверей, помогла надеть ей плащ, еще раз обняв, поцеловала в лоб и в щеку.

— Ничего не бойся, девочка моя, мы скоро увидимся.

Потом закрыла за дочерью дверь. В окно она видела, как Ральф вышел из машины, открыл перед Джилл дверцу, она юркнула в с «мерседес», и машина уехала.

— Как ты думаешь, — Маренн открыла глаза и прислонилась щекой к плечу Скорцени. — Алик все-таки взял у Джилл адрес этой ее подруги Ингрид?

— Что это ты вспомнила? — не открывая глаз, он поцеловал ее шею. — Нет, я даже уверен.

— Почему?

— Наверняка Ирма в тот же день выписалась из клиники и взяла его под свой контроль. У нее нюх на все его похождения. И никакой профессор де Кринис ее не удержит, если Алик решил где-то развлечься на стороне. Сколько я знаю их обоих, она не пропустила не одного такого случая.

— Господин оберштурмбаннфюрер, — за дверью послышался голос Цилле. — Самолеты.

Скорцени поднял голову.

— Сколько времени?

Маренн наклонилась и взглянула на часы.

— Сейчас около пяти.

— Пора.

Он встал, быстро оделся и, поцеловав ее, вышел. Маренн тоже начала одеваться. Вдалеке послышался гул. Он нарастал с каждым мгновением.

Маренн застегнула китель, скрепила волосы на затылке. Взяв плащ, тоже спустилась вниз.

— Они спросонья, что ли? — услышала она в гостиной резкий голос Скорцени. — Чуть не полгруза сбросили на Стумон, а там уже американцы. Дайте мне Пайпера.

— Покушают янки от души, — насмешливо отозвался Цилле.

— Покушают — ладно, главное — топливо для машин.

Это говорил Раух. Маренн остановилась на последней ступени лестницы и, положив руку на высокие перила, смотрела, что происходит в гостиной. Айстофель вылез из-под стола, сладко потягиваясь. Его топливо для машин волновало меньше всего, куда больше заботило другое топливо — для желудка. Раух открыл банку консервированного мяса и, вытряхнув в миску содержимое, поставил перед собакой. Пес принялся с аппетитом есть. Спуститься вниз и столкнуться с Раухом — Маренн вдруг почувствовала некоторое замешательство. Но он сам обратился к ней. Подняв голову, сказал.

— Доброе утро, фрау. Хозяйка сказала, что кофе и тосты для всех приготовлены на кухне.

Он произнес это равнодушно, даже как-то скучно.

— Благодарю, Фриц.

Маренн спустилась по ступеням.