Аракчеев

Либерализм, обуявший столичное общество по восшествии на престол Александра, проявлялся буквально во всем: в одежде, речах, поступках. Вынужденные во время правления Павла одеваться строго по правилам, установленным Его Величеством, петербургские жители, едва узнав, что Павел мертв, стали охотно носить одежду, прежде находившуюся под запретом, и вообще начали одеваться, кто как хотел, иногда даже демонстративно неряшливо. Повсюду с необыкновенной смелостью заговорили о пороках российского управления, о путях и способах их исправления.

В обстановке разгула либерализма новый император, сам до некоторой степени увлеченный им, должен был окружить себя либерально настроенными сановниками. Ближайшими соратниками взошедшего на престол Александра стали молодые аристократы, воспитанные на западноевропейских политических идеях: графы П. А. Строганов, H. H. Новосильцев и В. П. Кочубей, князь А. Чарторижский. Вместе с ними Его Величество составил так называемый «Негласный комитет», с тем чтобы подготовить и осуществить реформу государственного управления Российской империей. Комитет начал работать с 24 июня 1801 года, и деятельность его была особенно интенсивной в течение первых двух лет. Именно столько времени Александр I воздерживался от приглашения Аракчеева к себе на службу. Совпадение не могло быть случайным. Грубый в манерах, деспотичный характером, Аракчеев совершенно не вписывался в тогдашнее либеральное окружение Александра.

Репутация Аракчеева среди петербургских аристократов была такой, что Александр всегда считал для себя благоразумным скрывать истинный характер своих с ним взаимоотношений. «Наследник никогда не отзывался об Аракчееве с выгодной стороны», — писал Е. Ф. Фон-Брадке. Данное замечание вполне подтверждается фактами. Выше приводилось письмо Александра к Аракчееву от 15 октября 1799 года, в котором Его Высочество старался уверить графа, уволенного императором Павлом со службы, в своей непрестанной дружбе. Публичная реакция цесаревича на отставку Аракчеева была совсем иной. На следующий день после объявления высочайшего приказа о сей отставке Александр прибыл на плац, где проходили вахтпарады, раньше обычного. Подошел к генерал-майору П. А. Тучкову:

— А слышал ты об Аракчееве? И знаешь, кто вместо него назначен?

— Знаю, Ваше высочество, — Амбразанцев.

— Каков он?

— Он пожилой человек, может быть, не так знает фронтовую часть, но говорят, добрый и честный человек.

— Ну, слава Богу! Эти назначения настоящая лотерея, могли бы попасть опять на такого мерзавца, как Аракчеев.

Подобные словечки в адрес Аракчеева Александр отпускал неоднократно, желая искоренить малейшие подозрения насчет дружбы с этим мрачным человеком. Он почему-то считал, что эта дружба порочит его августейшую особу в глазах общества.

Ужасные обстоятельства восшествия Александра на императорский трон сделали его болезненно чувствительным к общественному мнению о себе. Факт жестокой расправы над его отцом утаить не удалось ни от русского общества, ни от Европы. Убийцы императора Павла не стеснялись рассказывать о шокирующих деталях своего преступления. Молодой император находился в состоянии подавленности и растерянности.

В августе 1801 года к Александру в Санкт-Петербург приехал из Швейцарии Ф.-С. Лагарп[122]. В беседах с бывшим своим наставником молодой император искал выход из неприятного для себя положения. Лагарп старался помочь своими советами, причем не только устными, но и письменными.

30 октября 1801 года швейцарец подал Александру I записку, в которой рекомендовал своему венценосному ученику предать суду «варваров, удушивших Императора, и их сообщников, которые были тому свидетелями и допустили это злодеяние». «Убийство Императора посреди его дворца, в кругу его семьи нельзя оставить безнаказанным, не поправ божественных и человеческих законов, не опорочив императорского сана». При этом Лагарп фактически называл Александра участником заговора против императора Павла. «Чтобы предупредить гибельные последствия, которые повлекли бы за собой соразмерное противодействие, — писал он, обращаясь к Его Величеству, — были необходимы быстрые и надежные средства. Те, что использовались в других странах, были несомненно применимы в положении Вашего отечества, и Ваши качества Наследника Престола, сына и гражданина вменяли Вам в обязанность прибегнуть к этим средствам. Это именно то, Государь, чего Вы должны были желать, и это также то, чего Вы действительно желали». Более того, Лагарп признавал Александра даже руководителем заговора, его движущей и направляющей силой. «Но люди, назначенные привести в исполнение этот законный план, злоупотребили Вашим доверием и не выполнили Ваши приказы», — внушал ему Лагарп. Далее швейцарец подсказывал своему ученику: «Виновны не только те, кто наносил удары Государю и заставил его испустить дух в муках длительной агонии; их соучастниками были и те, кто допустил это зверство, в то время как их долгом было обнажить шпаги против убийц и неукоснительно подчиниться полученным указаниям».