Аптечное дело

— Мне льстят ваши слова. Но у меня есть другая идея.

— Какая?

Не спеша, даже лениво я запустил правую руку под пиджак и достал пистолет. Поднял его, навел на собеседников, переводя поочередно то на Бурциевича, то на Миркина.

— Это то, о чем я говорил, — сказал я. — Что ситуация в нашей стране нестабильна. Война совсем рядом с домом. Рядом с вашим домом, Бурциевич. Я пришел сюда за Табаковым и его дочерью. Если вы мне их не выдадите, кому-то придется крайне неожиданно умереть.

Единственной моей ошибкой — как позже вынужден был признать я — оказалось то, что я не вполне осознавал, насколько мое собственное ощущение иного измерения совпадало с подобным же ощущением Бурциевича или по крайней мере Миркина.

Оба как будто окаменели, внимательно и оценивающе разглядывая меня, однако не проявляя ни малейшего признака паники. Потом в глазах у Миркина сверкнули огоньки, он как будто увидел что-то прямо над моей головой. И вдруг сзади раздался голос. Это был бас, который я совсем недавно где-то слышал.

— Отлично, — произнес голос характерным прибалтийским акцентом. — Держи покрепче свою пушку. Но не двигайся, если хочешь выйти отсюда живым.

Я и не двигался, поскольку уже вспомнил, где именно слышал этот голос..

Человек приблизился сзади и сказал:

— А это, сука, я приберег для тебя.

Потом последовал удар, прозвучавший громом в моей — голове, в глазах зажглись и рассыпались миллионы белых звезд. И я провалился в темноту…

24

Придя в сознание, я ощутил режущий свет, болезненно яркий даже через закрытые веки. По щекам моим монотонно хлестали мокрым полотенцем. Чувствовалась натренированная рука Пирчюписа.

— Достаточно, Валдис, — сказал Миркин.

Я потер лицо руками и открыл глаза. Высокий костлявый человек стоял надо мной и смотрел так, будто хотел повторить и нападение, и приведение в чувство.

— Хватит, Валдис, — повторил Миркин.

Пирчюпис нехотя вышел из комнаты.

Я попытался понять, где именно нахожусь. Комната была необычной: потолок и стены из голого цемента. На полу лежал простой кусок линолеума. В одной стене была грубая, некрашеная дверь, через нее вышел Валдис. Такая же дверь находилась и в другой стене. Под потолком в стене я увидел небольшое отверстие — заглянуть в него было невозможно. Окна отсутствовали.

Я сидел на клеенчатом больничном диване, покрытом одеялом. На противоположной стороне комнаты стоял еще один диван. На стенах висело несколько полок с магнитолой, кассетами, полдюжиной книг, парой нераспечатанных колод карт, бутылкой жидкости, с виду похожей на бренди, коробкой конфет, парой консервных банок, набором бумажных тарелок. Воздух был прохладным.

— Герои детективных романов в подобных ситуациях спрашивают: где я? — сказал я. — Я лишь повторю их вопрос.

— Это частное бомбоубежище, которое господин Бурциевич построил около года назад, на случай гражданской войны в вашей благословенной небесами в стране, — ответил Миркин. Он сидел за столиком в кресле и покуривал сигару. Сигару он держал в левой руке, а в правой — мой пистолет. Его рука спокойно лежала на столе. Целиться не было нужды — нас разделяли всего два метра.

— Выглядит очень мило, и под рукой, — заметил я.

— Курите? — Миркин бросил мне пачку сигарет и зажигалку. — Возьмите их себе. Боюсь, Валдис извлек из ваших карманов все содержимое.

— Естественно.

Я даже не стал проверять свои карманы и иные потайные места, так как был убежден, что обыскали меня всесторонне, может, и в кишки заглянули. Мне, конечно, не оставили ничего, что могло бы принести хоть малейшее беспокойство членам этого мощного мозгового треста.

Закурив сигарету, я сказал, как бы вспоминая:

— Валдис — ваш должник. В Москве вы оказали ему хорошую услугу и помогли спастись — и ему, и его напарнику.

Миркин кивнул:

— Это все, что можно было тогда сделать.

— Вы рисковали.

— Я не могу заставлять людей рисковать из-за меня, если они не убеждены, что и я пойду на риск ради них. Если вы помните, мне ведь от вас неплохо досталось. Поэтому я и держу под рукой пистолет и хочу, чтобы вы оставались сидеть там, где сидите.

Я улыбнулся:

— Вы что-нибудь для меня приберегли?

Миркин покачал головой:

— Давайте забудем об этом. Это все детские игры. Я здесь, чтобы узнать, не пересмотрите ли вы свое отношение к предложению Роберта. Ничего больше меня не интересует.

— Вы, наверное, изучали гестаповские методы работы по фильмам, — восхищенно проговорил я. — Когда я скажу «нет», вы пригласите, громил и они превратят меня в отбивную котлету.

— Ни я, ни господин Бурциевич не нацисты. Хотя бы в силу своей национальности.

— Однако у вас работают достаточно оригинальные личности. Я убежден, что Валдис говорит «хайль Гитлер» всякий раз, когда заходит в ванную комнату.

— Это меня не касается. Когда Табаков выставил его, он пришел к нам. Я подумал, что он может пригодиться. Пока он выполняет мои поручения, меня не интересуют его политические взгляды. Он не собирается выведывать секреты «Фармбиопрома». Кем бы он ни был, что бы ни случилось, Валдис не подведет.