Апозиопезис

Он схватил парня за ухо и потащил его во флигель. Жандармы бросились бегом выполнять приказы, на дворе какое-то время продолжалась катавасия, прозвучали громкие команды. Кусов запихнул юношу в просторное помещение, в котором, с первого взгляда, скорее всего, воспроизводили битву при Геттисберге[57]. В растрескавшихся стенах зияли дыры от сотен пуль, а в воздухе слышалась вонь пороха и гарь. В разбитых при обстреле обломках копался лысый, крепко сложенный мужчина в не укомплектованном жандармском мундире. В мундире не было рукавов, похоже, затем, чтобы полностью высвободить четыре металлические руки, украшенные полированными медными плитами, на которых были выгравированы странные загогулины. Мехаборг безразлично глянул на Юзефа и вернулся к небрежному перетряхиванию места побоища. Кусов подтолкнул приказчика в сторону единственного уцелевшего стула и присмотрелся к старинной лампе.

— И что ты должен был с ней сделать? Кому отдать? — спросил он.

— Да никому же. Я должен был только подбросить ее и смываться.

— Хммм… любопытно, — буркнул полковник себе под нос, затем обратился к мехаборгу. — А вот будь добр, Михаил Павлович, глянь-ка на эту штуку. Что это может быть? Что инженер Довнар хотел нам этим сказать?

Лысый и четырехрукий тип подошел к командиру и взял лампу у него из рук. Какое-то время он крутил ее в железных пальцах, под конец даже понюхал.

— Паранормальной падалью несет, — сказал он. — Может скрывать в себе демона. Я бы, на всякий случай, послал бы за освященной водой или же сразу бы переработал в жесть.

— Дави гада, — принял решение Кусов и отодвинулся на пару шагов.

Жандарм стиснул металлическую кисть, в которой лампа совершенно затерялась. Металлические пальцы скрежетали, на лице мужчины появилась гримаса поначалу изумления, затем страшного усилия. В конце концов, он стиснул зубы, перехватил лампу между ладоней и нажал изо всех сил. Механические руки, приводимые в действие системой передач и зубчатых колес, могли развить давление в несколько сотен пудов на квадратный дюйм. Прапорщик Михаил Павлович Скобелев мог поднять локомотив над головой и бросить его на расстояние в несколько десятков шагов. Удар его кулака мог сравниться с попаданием пушечным снарядом, пальцами же без особых усилий он бриллианты растирал в порошок. Но, несмотря на все усилия железного жандарма, на медной лампе не появилось ни единой вмятины, ее тонюсенькие стенки оказались крепче обшивки новейшего царского броненосца.

— Могучий артефакт, — сопя, заявил прапорщик.

— Или же расположенный физически в иной реальности, — взял Кусов небольшую лампу. — Этот инженер занимается, якобы, параллельными мирами, так что ушлый хват. В этом сосуде он мог что-то спрятать и защитить это нечто явлением, не порожденным нашим пространством-временем. Ну да ладно, отошлем его в Петербург, наши профосы[58] додумаются, чего тут и как.

Он уже хотел было сунуть лампу в карман, но перед тем инстинктивно потер ее ладонью. Прислушивавшийся к разговору Юзек закрыл глаза, ожидая взрыва. Но вместо этого из лампы с шипение вылетел клуб дыма. Кусов бросился на пол и вытащил револьвер. Дым сформировался в две объединенные объятиями фигуры. Но, еще до того, как толком материализоваться, они разделились и бросились в наступление. Алоизий накинулся на прапорщика всей тяжестью тела и повалил того на землю. Данил же накинулся на Кусова и схватил его за запястье вооруженной револьвером руки.

— Мать его женщина, это всего лишь обычная лампа с джинном, — рявкнул полковник, сражаясь с Данилом. — Михаил Павлович, разорвите-ка этого пустынного демона в клочья!

Свободной рукой он ударил Довнара в лицо. Попал он ему в бок головы, не зная, что у инженера под кожей частично металлическая черепушка. Полковник заорал от боли и потряс рукой, но от битвы не отказался, и очередной удар кулаком нацелил в живот противнику. Данил застонал, а в ответ отклонился, после чего, подскочив, треснул лбом прямо в лицо красавчику жандарму. Кусов только хрюкнул и без сознания упал на спину.