Апокриф

И вот тут Острихсу пришлось убедиться, что его дар вовсе не универсален. Существовала, представьте, некая прослойка людей (и, как выяснилось позже, довольно значительная), на которую «феномен внушения веры» не распространялся. Господин Тупсар оказался ярким ее представителем. Избавляться от него пришлось традиционным способом — многократным, и с каждым разом все более нелицеприятным «посыланием».

* * *

Несмотря на приобретенную некоторую известность, так называемой славы Острихс себе еще не составил и мог ходить по улицам, не опасаясь, что на него будут показывать пальцами. Он по совету отца поступил на политехнический факультет местного университета и, по окончании лета, приступил к занятиям, продолжая, опять же по настоянию родителя, твердо уклоняться от каких-либо предложений попробовать обогатиться за счет использования своих необычных способностей.

Где-то в середине осени, когда небольшой университетский парк вспыхнул умопомрачительной палитрой листвы, готовящейся к роскошной смерти, Острихс у самых ворот только что покинутого им храма знаний столкнулся, как ему показалось, совершенно случайно, со служителем иного святилища.

Мужчина, на которого, поворачивая на улицу, налетел Острихс, был одет в очень скромный, старомодный, темно-серого цвета, длиннополый плащ, а на голове его зиждилась тоже не щегольская, почти черная шляпа из мягкого фетра. По еще теплому осеннему времени горло и грудь незнакомца не были прикрыты шарфом, и за высоким вырезом плаща можно было разглядеть темно-синюю, с глухим стоячим воротничком, сорочку. Лицо мужчина имел продолговатое и несколько скуластое, жесткость общего склада которого отчасти маскировалась аккуратно подстриженными, очень темными бородкой и усами, слегка тронутыми красивой сединой. Главным украшением этого лица являлась, однако, не растительность, а (ну, конечно же!) глаза: очень внимательные, очень ироничные, очень понимающие…

Как водится при неожиданном столкновении двух воспитанных людей, после прошедшей секундной оторопи, они рассыпались во взаимных извинениях и уже были готовы разойтись, но что-то их остановило. Точнее, это Острихс, заметив, что обладатель старомодного одеяния как-то уж очень внимательно смотрит на него, посчитал необходимым немного задержаться. Мало ли что: может быть, следует разрешить какое-то недоразумение? К тому же и лицо этого человека оставляло у Острихса смутное впечатление, что он его где-то, когда-то уже видел.

— Э-э-э… — начал мужчина, как бы в сомнении. — Простите, молодой человек, а не приходится ли вам матушкой госпожа Ямари Глэдди?

«Значит, действительно, какой-то знакомый…» — констатировал про себя Острихс, а вслух подтвердил:

— Да, это моя мама.

— А я и смотрю: что-то лицо мне вроде бы известное! — продолжил разговор неожиданный собеседник. — Ваша матушка года уже как три или четыре назад приводила вас к нам в храм. А память на лица у меня, могу похвастаться, редкая. А вот имя, простите, запамятовал… — и мужчина вопросительно воззрился на Острихса.

— Острихс. Острихс Глэдди, — отрекомендовался молодой человек и сразу вспомнил: «Ну, конечно! Это же священник! Видел я его раза два-три. Вон на нем и сорочка эта самая… из облачения, видимо…»

— Позвольте и мне представиться, господин Острихс, — с необходимой по ситуации церемонностью, приподняв шляпу, произнес служитель культа, — Хаардик Фантес, настоятель храма Бога Единственного и Светоносного. И Бог у нас Единственный, и храм у нашей церкви в Ялагиле, видимо, поэтому тоже единственный… — с грустной усмешкой добавил он и тут же посчитал необходимым деликатно поинтересоваться, — простите, а я вас не задерживаю? Я ведь человек довольно болтливый! Особенно люблю поговорить с приятными молодыми людьми. Но, если вдруг у вас совершенно нет времени, не стесняйтесь и пошлите старого трепача подальше! Даю вам честное слово: все понимаю и не обижусь!

Тирада сия, являясь только немного замаскированной ловушкой, явно ставила своей целью не прекращение, а продолжение разговора. Острихс это уловил, но кроме того ему и самому было интересно пообщаться в свободной остановке со священником — представителем той породы людей, о которых он почти ничего не знал и которые, уже в силу одного их статуса, были интересным предметом для неравнодушного ума. К тому же дядька не выглядел занудой, и сама беседа с ним могла оказаться одновременно и приключением, и удовольствием. Прикинув все эти немногие привходящие обстоятельства, Острихс заверил Хаардика, что он никуда в данный момент не спешит и с удовольствием задержится ради такой интересной встречи.

— Ну, что вы, Острихс! Вы позволите так себя называть? — одновременно и возразил, и спросил священник, и, не дожидаясь ответа, вычислить который не составляло никакого труда, продолжил, — знаете, что мы сделаем? Чтобы не особенно занимать ваше время, мы прогуляемся в направлении вашего дома. Вы ведь не очень далеко живете? Или нужно ехать?