Апокриф

«Вот этот — неплохой парень… Не злой, но недалекий и — наив. Он же совершенно искренно переживает за меня, «отступника», и, похоже, надеется, что именно его сбивчивая, горячечная и бестолковая речь приведет меня в чувство и заставит с повинной головой вновь кинуться в объятия «соратников МС». Себя узнаю. Правда, лет пять назад. Вот привязался, понимаешь: «Ну, что же ты молчишь?! Ответь товарищам!» Я б тебе ответил, если б мог! Скажи спасибо, что молчу. Работа у меня теперь такая… Ну, а этот — другое дело. Этот действительно на меня зол. Он же у нас главный идеолог. Самый правильный из правильных. И метит высоко. А я ему такую свинью подложил. Это же он вовремя ренегата не разглядел! Во! Поглядите на него: бичует, так сказать, меня, а сам следит за реакцией представителя бюро Объединенного Отечества. Ничего, не волнуйся, нормальная реакция. Годика три тебе еще попеняют при каждом удобном случае, что ты меня проглядел… Тьфу, как надоело-то!.. Ну, наконец-то!.. Точно! Не место мне, такому, в рядах!.. Вон меня из них!.. Господи! А ты-то куда еще? Дурочка! Ну что ты, в самом деле! Какой там еще шанс ты мне хочешь предоставить? Ты что мне игру портишь?!. Ну, ничего! Сейчас тебе вот этот растолкует… Правильно… Правильно… Нечего со мною миндальничать… Зарвался… Веду себя, как враг… Ого!.. Ну, наконец-то… Голосование… Единогласно? Нет?! Да что же ты, дурочка, воздержалась? Неужто и вправду думаешь, что меня исправить можно? Или я тебе просто нравлюсь?.. Все! Уф-ф-ф-ф…»

* * *

«А вот это уже будет потруднее, — размышлял Тиоракис сам с собою несколько дней спустя, — пошла, покатилась волнишка — и добежала-таки до близких… Главное, конечно, — мама. В ужасе. Другого слова не подберешь. Она, конечно, могла ожидать от меня какого-нибудь оппозиционерского выбрыка (с кем не случается по молодости?), но только не в этом направлении! Дядьку вспомнила… Дескать, того понесло ни с того ни с сего в какую-то дурь религиозную, а вот теперь и меня с какой-то стати заворотило в радикальный национализм, которого и духу никто в нашей семье не слыхивал. Сорвалась и наорала на меня, что для нее, в общем-то, большая редкость. Довел… «Кстати, — говорит, — чем Темар кончил, помнишь?» Что я мог ответить? Это же не на собрании соратников МС… С матерью-то такие спектакли разыгрывать незачем, да и вообще — свинство. Тут одна игра — в молчанку. До победного конца… Ох, тяжеленько!

Маму жалко до боли. Узнала она, конечно, не от меня. Как-то там по партийной линии информация дошла. И довольно быстро. Представляю! «Ну, как же так! Вы — старый член партии, активист… А сын ваш из МС исключен… Националист… Антифедералист… Куда же вы смотрели? И кто же ему это все внушил? Бу-бу-бу… Бла-бла-бла…» Тьфу! Ну, по административной линии ей, разумеется, ничего не грозит. Это мне Стаарз твердо пообещал: «Если там, какие очень усердные и бдительные найдутся, мы их нежно и под благовидным предлогом успокоим…» Но маме-то что? Она же не за себя и не за карьеру переживает… Она за меня боится. А сказать правду нельзя! «Это проклятие нашей профессии, Ансельм! Близкие люди поневоле участвуют в игре и часто страдают. А куда деваться? Все должно быть натурально… Иначе — крышка. Крышка — делу, а возможно, и нам с вами — крышка… Противник у нас серьезный. Так что, страдая от неведения, наши родные нас же и спасают…» Оно, может, и правильно, и даже наверняка — правильно, но даже на словах — нелегко…

Отец… Ну, с отцом — полегче. Человек он мне, разумеется, родной, но в смысле близости — с мамой не сравнить! А, следовательно, и болячка поменьше. Хотя, тоже, всполошился… Наверняка, мама позвонила. Вряд ли мелкий скандал с моей мелкой персоной докатился до Приморских кантонов. У отца давно другая семья. Там, в его окружении, вообще могут не знать, что у господина Регионального представителя Федерального надзора имеется сбившийся с верного пути сын от первого брака. Но, все равно — осторожничал и по телефону со мною говорил экивоками. Однако, общий смысл вполне определенный: «Ты, что сдурел?! Немедленно прекрати! Жизнь переломаешь и себе и всем вокруг!» В общем-то, верно, если не принимать во внимание превходящие обстоятельства.