Апокриф

Енох, не говоря ни слова, обернулся и принял боевую позицию. Отшучиваться он явно не собирался, да и выглядел старик не смешно: широкоплечий, с невероятным звериным загривком и той самой шкурой на плечах, он стоял и мрачно поигрывал пастушьим посохом. Я осмотрелся. Неподалеку мои ученики уже вовсю махались с Илией, и этот бой давался им непросто. Пророк умело управлялся с пращой и первым же камнем сильно разбил плечо Табризу, так что пользы от последнего было немного. Окрыленный первым успехом, Биллово проклятие стал притворяться шаолиньским монахом, выделывая кунштюки с помощью посоха. Он подпрыгивал, нанося хлесткие удары, и лихо вертел оружие над головой, теперь уже пытаясь достать Никиту и Илюху.

Увидев, что ребята не растерялись, я решил заняться Енохом.

Весь набор его движений я уже видел, так что не было никакого смысла планировать схватку. Ясно, что старик ждет от меня магической чепухи, для этого у него и припасена шкура.

Не дождетесь!

Я сделал вид, что собираюсь броситься на помощь ребятам, и встал к Еноху вполоборота. Дедок купился. Он занес посох и на выдохе резко попытался ударить меня в голову. Чуть отклонившись, я мягко проводил открытой ладонью посох Еноха, и он по инерции нырнул вслед за своим оружием. Воспользовавшись его промашкой, я правым кулаком ударил старика в кадык – он вздрогнул и вытянулся вверх, – а затем левой рукой подрубил под основание его череп. Енох, как куль с мукой, рухнул мне под ноги, живой, но надолго обездвиженный.

Я сорвал с него пояс и на всякий случай связал патриарха, после чего направился на помощь моим орлам. Надо сказать, решился я вовремя. Илия окончательно озверел и даже пару раз влепил пацанам пощечины, которые теперь алели на их лицах. Парни тоже не отставали – лицо пророка украшали добротные синяки. Заметив меня, Илия на секунду отвлекся, и этого мгновения оказалось достаточно для того, чтобы Никита точным ударом в подбородок отправил ветхозаветного деятеля в глубокий нокаут.

– Все живы? – спросил я, подбежав к ребятам.

– Вроде все, – ответил мне Никита, – но пара ребер и носов сломано. И у Табриза, кажется, с ключицей совсем дела плохи!

– Не раскисайте, мальчики! Вот это как раз не проблема!

Я поднял руки вверх и попросил Даниила помочь ребятам. Он тотчас же услышал мою молитву, хотя такого ответа я не ожидал. Луч света, яркий, как вспышка молнии, пронзил лазурное небо Армении, воздух дрогнул, и перед нами явился Даниил. Его лицо было полно истинного сострадания. Он бросился к Табризу и стал бережно его осматривать – так родители изучают детей, которые только что упали и сами еще не понимают, все ли в порядке. Через мгновение лицо Даниила посветлело, он закрыл глаза и мягко положил руки на голову Табризу. Раны Табриза стали закрываться сами собой, а на лице появилась блаженная улыбка.

Убедившись, что с остальными ребятами все хорошо, Даниил подошел и обнял меня:

– Спасибо тебе, Владимир, и идущим за тобой, ибо ты делом доказал свою любовь, а что может быть ценнее? Ты не испугался, не поддался на лживые уговоры и раскрыл злокозненные планы!

– Даниил, я хотел привезти тебе копье Лонгина, – начал я, уже собираясь оправдываться, но Учитель не дал мне закончить.

– Нашел? – строго спросил он.

– Пока нет, – ответил я, – но думаю, что оно где-то там, в развалинах храма.

– Не волнуйся, – сказал Даниил, крепко держа меня за плечи, – копье придет само. Ему нужно лишь почувствовать плоть, которую однажды оно уже испытало на прочность.

Спаситель распахнул хитон и повернулся в сторону развалин. Внутри бывшего прибежища монахов зародился рокочущий гул. Он нарастал, растрясая вокруг себя камни и песок, и через мгновение земля разверзлась, выпустив наружу то, что мы так давно искали. С омерзительным свистом рассекая воздух и оставляя за собой чернеющий след, копье покинуло свою тайную пещерную обитель и мчалось, стремясь ворваться в грудь Даниила. На огромной скорости приблизившись к нему, наконечник древнего копья неестественно быстро замер, покорно подчиняясь воле того, кому подвластны все и вся.

– Возьми, передашь его мне в Иерусалиме. – Даниил бросил мне заостренный кусок железа, в котором я бы никогда не разглядел Копье власти.

– А что делать со стариками?

– Разбойников доставить в Иерусалим! – Учитель повелительно махнул рукой. – Их надо судить, им нет пощады, ибо они подняли руку на агнцев, и отныне не будет им прощения и покоя!

Сказав это, Даниил подошел ко мне поближе и, глядя в глаза, воодушевленно произнес:

– Пора, Владимир, пора. Отправляемся в Иерусалим немедленно! Время собирать камни.

Глава 43

– «Я есмь Альфа и Омега. Начало и конец». Что это значит, Владимир?

Мы сидели на Масличной горе в Гефсиманском саду, в тени старого дерева. Впервые за долгое время казалось, что Даниила не тяготит моя компания.

– Даниил, я должен отвечать?

– Нет, не должен, – покачал головой Учитель, – но мы так давно не говорили по душам, что ты уже, наверное, и не видишь во мне того парня, с которым познакомился в Детройте.

Я потупил взор.