Революция консерваторов. Война миров

Владимир Соловьев Революция консерваторов. Война миров

Художественное оформление А. Дурасова

Фото автора на обложке Ш. Юлдашева

Организация «Исламское государство» (другие названия: «Исламское государство Ирака и Сирии», «Исламское государство Ирака и Леванта», «Исламское государство Ирака и Шама») признана террористической, ее деятельность запрещена в России решением Верховного Суда РФ от 29 декабря 2014 г. № АКПИ 14-1424С

Организация «Джебхат ан-Нусра» признана террористической, ее деятельность запрещена в России решением Верховного Суда РФ от 29 декабря 2014 г. № АКПИ 14-1424С

Организация «Аль-Каида» признана террористической, ее деятельность запрещена в России решением Верховного Суда РФ от 14 февраля 2003 г. № ГКПИ 03-116

Предисловие

История бесконечна.

Разумеется, эта фраза моментально вызывает желание ее оспорить.

Как может что-то быть бесконечным, если речь идет о человечестве? Вся наша жизнь указывает на конечность бытия. Ведь единственное обещание, которое дает жизнь и всегда выполняет, — это смерть.

Религиозно образованный читатель в этом месте наверняка захочет указать мне на радугу Завета как символ обещания, данного Господом человечеству после Потопа, что не прервется род Ноя. И на глубинное значение числа восемь как символа бессмертия, так как именно восемь человек пережили Потоп: Ной, три его сына и их жены. Оспорит и постулат о неминуемой смерти, указав на Еноха, Илию и Иисуса Христа.

Ни в коем случае не собираюсь вступать в религиозные дискуссии. Однако наше сознание устроено таким образом, что, будучи смертными и постоянно наблюдая процессы взросления, увядания и умирания, мы отказываемся воспринимать идею бессмертия и бесконечности. Потому-то и выглядят такими трогательными и наивными все попытки «остановить мгновение».

Процесс бесконечных изменений пугает нас, и мы пытаемся нащупать хоть что-то неизменное, стараемся создать общественные и социальные институты, призванные закрепить нас и окружающий мир в неких привычных рамках.

Горе, когда гордыня овладевает сознанием! И вот уже звучат заявления о Конце Истории, о том, что наконец-то человечество достигло некой высшей, а следовательно, конечной формы развития. Для закрепления этого мифа в массовое сознание вбиваются сваи ложных образов, а общественные науки вместо постановки новых вопросов и поиска путей развития дают услужливые ответы и прекрасно решают задачу получения грантов и признания от правящих элит, но всегда оказываются не готовы к очередному фортелю истории.

Чтобы примирить и верующих, и атеистов, я предлагаю принять за рабочую гипотезу, что История не закончена, пока не закончено существование человечества. Это абсолютно тривиальная мысль — но тем не менее западные элиты начала XXI века, пребывающие под мороком фукуямовского «Конца истории» и внимавшие Бжезинскому, как истине в последней инстанции, оказались к ней не готовы.

Доктрина, возникшая в 90-е годы прошлого века и принятая прогрессивным человечеством на ура, сводилась к простенькой идее, что есть некий абсолют Демократии и Соединенные Штаты Америки — его эталон и мера. Все, что ведет к демократии, — благо, а все, что не вписывается в эту модель, — зло, тьма, регресс. Разумеется, силы добра буквально обречены на победу, и вопрос только в том, как именно силы зла будут терпеть поражение за поражением и в какой очередности народы Земли будут вливаться в счастливое и светлое демократическое завтра.

Патологическая наивность американцев проявилась тут в убеждении, что если демократическая система работает для них, то почему бы и всем остальным народам ее не перенять? Ведь люди так похожи! Ведь в Америку приезжают самые разные языки и народы, но все выстраиваются под общие правила. То, что жизнь упрямо не хочет следовать этому милому детскому постулату, США не смущало — такая опция, как сомнение, отсутствует у правящих элит. Ибо аксиомы под сомнение ставить нельзя. А утверждение о демократии как высшей форме общественного развития — аксиома для американской политики и политической мысли.

Что ж, концепция совсем не нова. Просто раньше вместо термина «демократия» использовались иные.