Апокалипсис Томаса

Лениво скользя по восходящим потокам воздуха, три утки пролетели над землей, молчаливые, как маховые колеса и вращающиеся сферы под мавзолеем, который еще не существовал.

Если созданные человеком самолеты и поднимались в эти небеса, то звались они бипланами, а не воздушными лайнерами. И в это время никто еще не перелетел через океан и не оставил отпечатков своей обуви на Луне.

Ветерок налетел с севера, а с ним и страх: если дверь в дом с крышей из рубероида захлопнется, связь времен прервется, и я уже не смогу открыть ее и вернуться в Роузленд двадцать первого века.

Останусь в мире, где нет пенициллина, вакцины от полиомиелита, тефлонового покрытия на кухонной утвари, романов Джона Д. Макдональда, музыки Пола Саймона[25], или Конни Довер[26], или Израэля Камакавивооле[27], удобной спортивной обуви, застежек «велкро».

С другой стороны, никаких тебе реалити-шоу по телевидению, вообще никакого телевидения, никаких атомных бомб, никакого агрессивного поведения на дороге, никаких разговоров по мобильнику в зале кинотеатра, никакой соевой индейки.

В итоге потери уравновесятся приобретениями, да только в столь далеком прошлом большинство моих друзей, которых я любил всем сердцем, еще не родились.

В спешке вернувшись в комнату, я захлопнул дверь, отсекая прошлое, в котором еще не зачали ни меня, ни моих родителей.

Прямиком направился к другой двери и открыл ее. За ней меня ждал коридор подвала, и, однако, повернувшись, чтобы взглянуть в окно, я увидел, что Роузленда еще нет.

Временный дом находился на земле, подвал — ниже уровня земли. Один существовал тогда, другой — теперь. И, однако, как-то их связали, в пространстве и во времени. Воздушный шлюз космического корабля служил переходным звеном между атмосферой в корабле и вакуумом космического пространства, эта комната связывала мгновение прошлого, которое уж лет девяносто как минуло, с настоящим.

Я закрыл дверь в подвал, вернулся к одному из письменных столов, сел на антикварный офисный стул, чтобы успокоить нервы и подумать.

Образно говоря, как Шерлок Холмс посредством логики прокладывал путь к решению с помощью трубки и скрипки, так и мне лучше думалось во время готовки. Но в данный момент недоставало гриля, и лопатки, и продуктов.

Через какое-то время я просмотрел все ящики, но не узнал ничего нового, за исключением одного: тот, кто работал за этим столом, во главу угла ставил аккуратность и порядок. О том же сказали мне и ящики другого стола.

Вернувшись к стопке чертежей на высоком столе, в штампе я обнаружил кое-что интересное. Разумеется, впечатляла печать архитектора. Звали его Джеймс Ли Блок, его мастерская (точный адрес указывался) находилась в Лос-Анджелесе. Под фамилией архитектора значилось следующее: «МЕХАНИЧЕСКИЕ СИСТЕМЫ — НИКОЛА ТЕСЛА».

О Николе Тесле я мало что знал. Его называли «гением, который осветил мир»: на рубеже девятнадцатого и двадцатого веков он сделал для электрификации мира и обусловленной ею промышленной революции ничуть не меньше, чем Томас Эдисон.

В первый день моего пребывания в Роузленде, болтая с Генри Лоулэмом у сторожки, я узнал, что Константин Клойс интересовался как последними достижениями науки, так и сверхъестественным, спектр его друзей был необычайно широк, начиная от мистика и медиума Елены Петровны Блаватской и заканчивая знаменитым физиком и изобретателем Теслой.

Фамилия Блаватская на чертежах смотрелась бы более чем странно, и, естественно, она на них отсутствовала. Что бы ни происходило в Роузленде, я подозревал, что к сверхъестественному здешние странности никакого отношения не имеют, зато целиком и полностью завязаны на науке. Необычной науке, но тем не менее.

В широких невысоких ящиках бюро я обнаружил много чертежей механических систем, все подписанные Николой Теслой. Среди них увидел и сферы, и маховики на колоколообразных механизмах, и шестерни, которые вращались в подвале мавзолея, и многое другое.

И я уже чувствовал, что знаю, кто этот высокий худой усатый мужчина, который трижды говорил со мной. Мистер Никола Тесла. Он умер не одно десятилетие назад, но не имел ничего общего с привычными мне душами тех, кто никак не желал покинуть этот мир. Я знал, кто он, но понятия не имел, что он.

Глава 30

Ни один из чертежей механических систем не приблизил меня к ответу на вопрос, а зачем нужна вся эта экзотическая машинерия? В старшей школе я играл в бейсбольной команде и не посещал заседания научного кружка.

Вновь вернулось ощущение, что время на исходе. Подхватив наволочку с ножовкой, я вернулся в коридор подвала, закрыл за собой дверь.

Справа находилась узкая лестница. Я предположил, что другая лестница, из винного погреба, вела на кухню, но не представлял себе, куда попаду, поднявшись по этой.

Как любой пол и ступеньки в этом доме, лестница выглядела безупречно чистой, без единой пылинки, словно построили ее только вчера, а пропылесосили за несколько минут до моего появления. Ни одна ступенька не скрипнула под моей ногой, пока я поднимался, намереваясь попасть на второй этаж, где взаперти держали мальчика.