– Аой!

Завидую тебе, художник даровитый,
собрат моих обманчивых стремлений;
в порыве чувств и воли, вместе слитых,
ты предо мною – несомненный гений.

Я примечал: усталый, на пределе,
тянулся к кисти ты
                         в волнении поспешном;
мазок-другой – и чьё-то оживало тело,
и трепетало красотой нездешней.

Всё дышит в мастерской твоим прикосновением.
Готов очередной эскиз, —
                         в нём движется, искрясь,
                                                 поток высоких дум.
К единой цели – всё; ко благу – вдохновенье.
Я с осветлённою душой тебя благодарю.

                                                        – Аой!

“Звенит, поёт ночная тишина!”

Звенит, поёт ночная тишина!
Кружатся звуки в сладостных порывах.
Едва приблизившись, уйдут опять назад,
взлетят куда-то вверх, опустятся с обрыва.

Аккордов череда и мягкие октавы
в рулады просятся жемчужные сойтись,
поверить в то, что заполняет жизнь,
и слиться с ней торопятся заставить.

И серебристый смех, и тайный шёпот,
и истомлённый вздох, и отдалённый топот…
Кому-то звучный перебор соткёт любую нить.

Мы только двое знаем тайну нашу.
Уймётся тишина, что так сердца палит,
и снова к нам другая, поровней, приляжет…

Реквием

Всё, что ещё от меня осталось, —
то – что есть; – не такая уж малость!

Немотный и твёрдый, в пространствах пустых
я странствую, вечностью меряя их.

Чтоб уцелеть на путях неизведанных,
служу лишь себе, терпеливо и преданно.

Только и дела всего у меня, что грановка
моей ипостаси: грановка-обновка.

Лечу или падаю, всё мне едино.
Лучшая грань – от толчка в середину.

Не остаётся сомнений: удар что надо.
Ещё не разбит я! и то мне – наградой.

Хоть гранями всё моё тело изрыто,
я не ропщу; – они мне – прикрытье.

Новые сшибки – раны на ранах;
ими шлифуются прежние грани.

Сбито́й, отшлифованный, я и внутрях
твёрд и спокоен словно бы маг.

Тем и довольствуюсь в ровном движении.
В радость мне встречи, желанны сближения.

Нету в них умыслов; только судьба
их преподносит, блуждая впотьмах.

В том её действенность и непреложность:
редко в пустом возникает возможность.

Рядом ли дальше чей путь проискрится,
это всего лишь намёков частицы…

Выгоды есть и в бесцельном движении:
вызреет случай войти в столкновение…

Всё, в чём я сущ и ода́рен судьбою,
то всё – во мне; – и – прервётся со мною.

                                                         – Аой!