– Аой!

Я помню, что звонить тебе хотел;
но было что-то очень много дел.
И, знаешь ли,
                   когда тебя я вспоминаю,
пренепременно
                         ра́д я:
ведь ты, наверно, —
                           та́к же
гладишь
       осторожно
                     га́джет
и от меня и от него
с тревогой и тоской чего-то вот уж
                                                        сколько
                                                              ждёшь,
надеясь,
            и его
                 всё бе́режней
                                   несёшь,
куда ни повернёшься,
к чему ни подойдёшь.

Навстречу или следом то и дело
                                                кто-то
                                                     с га́джетом у уха
идёт, спеша иль медленно,
                                  забыв про всё вокруг;
то вскрикнет вдруг
или прошепчет глухо,
на миг лишь на́ сторону взглядом поведя,
а больше – глядя, кажется, в себя,
как вроде бы не доверяя
                                       собственному
                                                           слуху…

И больно и тревожно мне:
                                        твоя кручина
на сердце у тебя проделывает
                                             тот же
                                          горький след,
                                                          терзая
                                                                   время.
Твоя весна ускоренно проходит мимо.
Из га́джета – молчанье непрерывное и —
                                                            ежедневное.

Ты веришь ли ему? Зачем? Зачем же?
Он, как и мы с тобой, обескуражен тем же…

В своём я вижу на лице твоём негордое,
                                                          размытое
                                                               смущенье…
Хочу звонить, а время, как и прежде —
                                                        лишь искрит.
Нет и весны уж для меня;
                             во мне как будто всё —
                                                       в теснинах
                                                                озарений…
Как и с тобой, со мной давно никто
                                                      не говорит.

Но час пробьёт, нас не минуют сроки.
Забыть бы их, и пусть их не прибавится —
                                                                    обид.
Мы знаем, почему мы так жестоко,
                                                        долго,
                                                              жутко
                                                                    одиноки
и почему звезда с звездой
                              так торопливо,
                                                 ясно,
                                                страстно
                                                       говорит…

Поздняя осень

Воздух иззяб
                  в ожиданье.
Тоскою подкрашена, вдаль синева отступила.
Мечутся взад и вперёд в безрассудном,
бесчувственном беге,
как дым, облака.
Солнце
прищурило веки
в бессилье.

Ручей безымянный
                               утих.
Лишь голые ветки тревожно гудят на ветру
да листья сухие с травою поникшею
голосом странным
жалобный стих —
песню прощанья —
поют.

“Наверху, на отвесной скале…”

Наверху, на отвесной скале, перед бездной
                                                                чугунно
                                                                     стоишь.
Край вселенной там кажется найденным.
Тьма и тишь. Никого. Если прямо, то – вниз.
И как будто б яснее – про главное.

Шаг вперёд – лишь мгновенья ещё отстрадать.
Мало. Страшно до жути. Однако – прекрасно
                                                                              же!
Отойдя, обмануться, как трус, будешь рад.
Сам роняя себя без конца в униженьях,
                                                    утешишься:
                                                                    так —
                                                         безопаснее…

                                                                – Аой!

“Месяц сегодня в ущербе…”

Месяц сегодня в ущербе.
Месяц в тумане.
Снится ему полнолуние.
Снится ему что-то раннее…

Волны притихли, уснули.
Звуков не стало.
В блеске рассеянном, синем
плавают скалы.

“В какую сторону ни устремлюсь…”

В какую сторону ни устремлюсь
                       продавленной душою,
там лишь бесчувствие,
                      замшелое,
                                немое,
                      как залежалый камень,
                      себя
                         само
                         хранит.
Куда ни поспешу
                      за сглаженной мечтою, —
                      лишь эхо трудное,
                      обросшее бедою,
                      в надземных миражах
                      тоскливо
                                  провисит.

“Тьма богатеев…”