Анжелика. Путь в Версаль

Но зачем ей понадобилось надевать его сегодня на прогулку? Ей что, хотелось произвести впечатление на безжалостного Филиппа или внушить ему доверие строгостью своего наряда? Она принялась нервно обмахиваться веером, чтобы согнать со щек вспыхнувший румянец.

Хризантема наморщила маленький мокрый нос и удивленно взглянула на хозяйку.

– Наверное, я сделала глупость, Хризантема, – грустно сказала Анжелика. – Но отступать уже поздно. Нет, правда, поздно отступать.

И к большому удивлению собачки, она закрыла глаза и откинулась на спинку сиденья, словно лишившись последних сил.

Однако на подъезде к Тюильри Анжелика сразу приободрилась. Глаза ее сверкнули, она взяла богато украшенное зеркальце, висевшее на поясе, и проверила свой макияж. Подтемненные веки, подкрашенные красным губы. Большего она себе не позволяла. Накладывать белила на лицо она не стала, поскольку решила, что живой румянец идет ей гораздо больше, чем модная бледность. Зубы ее, тщательно натертые пыльцой цветов дрока и прополосканные горячим вином, влажно поблескивали.

Она улыбнулась своему отражению.

С Хризантемой под мышкой, придерживая рукой манто, Анжелика миновала ограду Тюильри. В голове промелькнула мысль, что, если Филиппа там не окажется, она прекратит борьбу. Но Филипп был там. Она увидела его возле Большого цветника рядом с принцем Конде, который, по обыкновению, разглагольствовал на своем излюбленном месте, где он не упускал возможности покрасоваться перед зеваками. Анжелика дерзко направилась прямо к ним. Она вдруг поняла, что раз уж судьба нынче привела Филиппа в Тюильри, то осуществить намеченный план просто необходимо.

Вечер выдался тихий и прохладный. Только что прошел дождик, и песок потемнел от влаги, а листья на деревьях блестели как лакированные.

Анжелика с очаровательной улыбкой двинулась к обоим мужчинам, на ходу отметив для себя, насколько ее наряд не гармонирует с костюмом Филиппа. Обычно он носил платье приглушенных тонов, а сегодня на нем был ярко-голубой костюм со множеством шитых золотом петлиц. В том, что касалось моды, он всегда был в авангарде и теперь красовался в камзоле нового силуэта, с расклешенными, как у юбки, полами, под которыми сзади угадывалась шпага.

Манжеты были великолепны, а вот привычных рюшей на панталонах здорово поубавилось, и панталоны плотно облегали колени. Те, кто все еще носил широкие штаны с подвязками, краснели при виде маркиза. Ярко-алые чулки с золотой каймой перекликались с красными каблуками кожаных туфель с бриллиантовыми пряжками. Под мышкой маркиз держал касторовую шляпу такой тонкой выделки, что она казалась сделанной из старинного полированного серебра. Шляпу обрамлял голубой плюмаж, и Филипп то и дело с неудовольствием поглядывал на этот шедевр, намокший от весеннего дождика.

В белокуром парике, спадавшем на плечи, Филипп дю Плесси-Бельер был похож на диковинную райскую птицу.

Анжелика поискала глазами малышку Ламуаньон, но ее незадачливой соперницы нигде не было видно. Вздохнув с облегчением, она быстро подошла к принцу Конде, который, завидев ее, по обыкновению, рассыпался в уверениях вечной преданности и неразделенной любви.

– Итак, моя чаровница! – выдохнул он, прижав свой длинный нос ко лбу Анжелики. – Моя жестокая, не окажете ли вы честь разделить со мной прогулку в моей карете?

Анжелика коротко вскрикнула, бросила намеренно смущенный взгляд в сторону Филиппа и прошептала:

– Простите, ваше высочество, но я уже приглашена на прогулку маркизом дю Плесси.

– Чума на этих юных петушков в шляпах с плюмажами! – проворчал принц. – Эй, маркиз, вы надолго собрались держать возле себя одну из красивейших женщин столицы?

– Боже меня упаси, монсеньор! – отозвался юноша, сделав вид, что не слышал ни слова и не понимает, о какой даме идет речь.

– Вот и прекрасно! Можете ее увозить, она в вашем распоряжении. Однако, на будущее, извольте спускаться с облаков хотя бы для того, чтобы удостовериться, что вы не один в целом мире и что на самую ослепительную улыбку Парижа есть и другие претенденты.

– Непременно возьму себе на заметку, монсеньор, – отчеканил придворный, разметая перед собой песок лазурным плюмажем.

Сделав глубокий реверанс всей компании, Анжелика положила свою маленькую ручку на руку Филиппа и увлекла его за собой. Бедняга Филипп! Почему его так боятся? Наоборот, он безоружен в своей высокомерной рассеянности, и его так легко обмануть.

Когда пара проходила мимо скамейки, на которой расположились господа Расин, Буало и Лафонтен, последний бросил им вслед:

– Фазан с фазанихой!

Анжелика поняла намек. Цвета их костюмов наводили на мысль о двух птицах – неброской коричневой самочке и пестром, сияющем побрякушками самце. Прикрывшись веером, она скорчила поэту гримасу, а тот задорно ей подмигнул. Она мечтательно повторила про себя: «Фазан с фазанихой?.. Дай-то бог!»