Анжелика. Путь в Версаль

Ее глаза на худеньком личике загорелись кошачьей жестокостью, а потом подернулись мечтательной поволокой. Анжелика невольно улыбнулась, – наверное, эта маска сладострастия предназначалась только для мужчин. Но тут брови Мари снова нахмурились.

– Надо сказать, мало кто из мужчин обладает этим даром. Но они, по крайней мере, стараются. Что до Филиппа, то он знает только один метод обращаться с женщинами: повалить и овладеть силой. Наверное, он обучался любить на полях сражений. Даже Нинон и та не выдержала. Наверняка он всю свою нежность приберегает для любовников!.. А женщины его ненавидят ровно настолько, насколько он их разочаровывает.

Наклонившись к очагу, где жарились каштаны, Анжелика злилась: слова сестры ее задели.

Она твердо намеревалась выйти замуж за Филиппа дю Плесси. Это стало бы лучшим решением всех ее проблем, смогло бы все уладить и поставить точку на длинном пути к успеху и восстановлению в правах. Но она все еще строила иллюзии насчет того, кого избрала вторым мужем, и насчет своих собственных чувств. Ей хотелось видеть в нем человека, «достойного любви», чтобы действительно его полюбить.

И на другой день она помчалась к Нинон и, поддавшись порыву, первая спросила:

– Что вы думаете о Филиппе дю Плесси?

Куртизанка задумалась, уперев в щеку палец.

– Я полагаю, что если знаешь его хорошо, то понимаешь, что он вовсе не так хорош, как казался поначалу. Но если узнать его поближе, то поймешь, что он гораздо лучше, чем казался.

– Я вас не понимаю, Нинон.

– Я хочу сказать, что он не обладает теми качествами, какие сулит его красота, и даже не стремится понравиться. Но зато, если взглянуть глубже, он вызывает уважение, поскольку представляет собой образец исчезнувшей расы: это аристократ до мозга костей. Не дай бог нарушить этикет! Малейшее пятнышко на шелковом нижнем белье приводит его в ужас. А вот смерти он не боится. И умирать он будет в одиночестве, как волк, и ни у кого не попросит помощи. Он принадлежит только королю и самому себе.

– Вот уж не знала за ним такого величия!

– А вы не видите и его ничтожности, дорогая! Мелочность аристократа – явление наследственное. Титул веками вышибал из него остатки человечности. Отчего это все думают, что благородство и мелочность не могут уживаться в одном существе? Аристократ всегда и благороден, и ничтожен.

– А что он думает о женщинах?

– Филипп?.. Дорогая, когда вы об этом узнаете, обязательно зайдите ко мне и расскажите.

– Кажется, он обращается с ними на редкость жестоко?

– Говорят…

– Нинон, но не хотите же вы сказать, что не спали с ним?

– Увы, дорогая, именно это я и хотела сказать. Надо признать, что все мои таланты перед ним оказались бессильны.

– Нинон, вы меня пугаете!

– Сказать по правде, он пытался меня соблазнить, этот Адонис с тяжелым взглядом. Он делал смутные намеки на любовное томление, но я никогда не против неопытной горячности, и мне даже нравится направлять ее в нужное русло. И я устроила так, что он оказался в моей постели.

– Ну и что?

– А ничего. У меня, наверное, было бы больше шансов со снеговиком. Он заявил, что я его не возбуждаю, потому что он питает ко мне дружеские чувства. Наверное, чтобы быть в форме, ему нужны ненависть и насилие.

– Но тогда он сумасшедший!

– Может быть… Впрочем, нет, он просто оказался не в своем времени. Ему надо было родиться лет на пятьдесят раньше. Что до меня, то он мне симпатичен, потому что напоминает меня в молодости.

– Вас в молодости, Нинон? – вскричала Анжелика, вглядываясь в нежную, без единой морщинки, кожу куртизанки. – Да вы моложе меня!

– Нет, душенька. Когда хотят кого-нибудь утешить, иногда говорят: «Тело стареет, зато душа остается молодой». А у меня наоборот: тело остается молодым – и спасибо за это богам! – зато душа стареет. Во времена моей молодости кончилось правление прежнего короля и началось правление теперешнего. Люди тогда были другими. Все дрались друг с другом: гугеноты, шведы, поднятые на мятеж Гастоном Орлеанским. Молодежь знала толк в сражениях, а не в любовных делах. Под кружевными воротниками скрывались дикари… А Филипп… Знаете, кого он мне напоминает? Сэнк-Марса, красавца-дворянина, фаворита Людовика Тринадцатого. Бедняга Сэнк-Марс! Он был влюблен в Марион Делорм. Но король приревновал, и кардинал Ришелье без всякого труда устроил так, что его прекрасная белокурая голова скатилась с эшафота. В те времена было полно таких трагических судеб!

– Нинон, не рассуждайте как старушка! Вам это не к лицу.

– Иногда бывает полезно, хотя бы для того, чтобы поворчать на вас, Анжелика. Я боюсь, что вы впали в заблуждение. Анжелика, милая, ведь вы знаете, что такое настоящая любовь! Неужели вы хотите сказать, что влюблены в Филиппа? Он так далек от вас и разочарует вас сильнее, чем любую другую женщину.

Анжелика покраснела, и уголки ее губ задрожали, как у обиженного ребенка.

– Почему вы решили, что я знаю, что такое настоящая любовь?