Антракт

Через несколько минут Максим со Светой уже оголтело носились по двору.

Сейчас Максим уже взрослый юноша. Мы больше не виделись с ним, а с его бабушкой часто перезваниваемся.

Почему «Антракт»

Сначала у меня родилось название повествования, а потом уже желание «взяться за перо». Это было время новогодних праздников. Два месяца назад умерла моя мама, и меня посетила постоянная, самая верная подруга – бессонница. Бесконечными зимними ночами я вспоминала свое детство, всю свою долгую жизнь, и это был такой калейдоскоп образов и событий, что справиться с ними я не могла, и, чтобы остаться в здравом уме, надо было замедлить свои воспоминания. Так родились первые главы о детских годах.

Фактически прожив детородный период жизни в поисках смысла жизни и настоящей любви, я вынесла из него единственное, самое горькое сожаление – отсутствие ребенка. Слишком большое количество «но» и стремление к идеалу помешало исполнить предназначенное женщине от Бога – продолжить род. Но ведь и эта миссия в руках Всевышнего, значит, Господи, к тебе мой вопрос: «Почему же ты развел меня с тем самым единственным, с которым предназначено плодиться и размножаться?» И еще один вопрос к тебе, Господи…Я подозреваю, что ты мне всю жизнь пытался доказать, что нет идеала, особенно среди мужчин. Теперь я это поняла…Но одного элементарно, статистически приличного, и, главное – свободного от семьи и детей, мог поставить на столбовой дороге моей жизни? Неужто бы не удержала я его, такая красавица и умница? А какие бы детки были хорошенькие! Нет ответа…Прости меня, Господи, за упреки! Не обижаюсь я на тебя! Значит, так надо…

Недавно я умерла. А потом, через семь дней, снова вернулась в этот мир. Никаких видений, коридоров и прочих атрибутов загробного мира я не видела. Может, «нестыковочка» произошла, и не меня там ждали…Короче, не успели подготовиться к встрече должным образом. Но я не в претензии…Оказывается, здесь, на этом свете, у меня много родных, друзей и подруг и просто хороших людей, и они дружно ринулись меня отвоевывать! И отвоевали!

Может быть, это и есть тот самый антракт длиной в пятьдесят дней и ночей лежания в больницах, в сознательном и бессознательном состоянии, который интуитивно был мною предугадан. Нет, во мне не открылись сверхъестественные способности и реальность вокруг не изменилась. Появилось ощущение зыбкости того, что держит меня на этом свете: одно мгновение, и вселенная уже существует без меня.

Гораздо дольше возвращаться обратно: через боли, страхи и бесконечное количество раз задаваемые вопросы: почему, зачем, для чего, почему я и надолго ли ?

Какая она будет, жизнь после антракта?

Где-то есть город, в котором тепло

Москвичи удивлены тому, как резко у них потеплело. Собираются метеорологи мира на конференции и строят гипотезы этого явления. Господа! Слушайте сюда! Потеплело у вас потому, что масса народа, жившего в Средней Азии, ринулась на свою историческую Родину в отчаянной надежде обрести человеческое существование. И отчаяние их от того, что тяжело покидать тот благословенный край, населенный немного наивными, но очень комплиментарными людьми, взращенными на чинопочитании и уважении к большому белому брату, которое неистово выбивает из умов и сердец новый правитель на потребу новому времени. А надежда их в том, что авось не отмахнется от них Россия как от назойливых и нежданных гостей, которые приехали незваные, вопреки тому, что никто не собирается их различать в сонме жаждущих лучшей жизни. И стоят они на общих основаниях, вместе с настоящими иностранцами и иноверцами, в очередях к строгим блюстителям порядка, которые, выработав привычку допускать чужую проблему не ближе самой дальней пуговицы на мундире, смотрят на них сквозь призму своей значимости и роли вершителей судеб. Ах, как молниеносно пролетают девяносто дней разрешенного пребывания на русской земле! И снова наступает день, когда русский человек снова становится нелегалом. И опять надо покупать в подворотне миграционную карту, задавая глупый вопрос продавцу о ее подлинности. Или ехать ночным поездом в Киев, всю ночь показывать свои ненужные никому документы то одним пограничникам, то другим, потом перекемарить на скамеечке на Крещатике, и опять в дорогу, чтобы получить право снова девяносто дней ходить по московской земле. Меняются положения и законы, но от этого не становится понятнее, как же легально обрести это самое данное от рождения право: русскому жить на русской земле.

В том краю, откуда мы приехали, была очень короткая зима и ооооочень длинное лето. Говорят, зима там становится суровее, и в этом году ее поведение было гранично с катастрофой. Так что, все правильно: тоскует земля о своих утраченных детях. И, как бы ни было грустно, возврата обратно нет.