Антон и Зяблик

Но о чем бы ни говорили мальчики, Егорка все думал об отце, о том, что мог из него выйти большой человек, а вот почему-то не вышел, и дело, конечно, не в зубе мамонта, о котором твердил темный, верующий его дед. Обо всем этом думал он, разговаривая с Павликом о всяких интересных вещах, глядя, как в загустевшей морозной синеве, разрезая небо на две половины, плыл серебристой, едва заметной точкой самолет.

ОСЕННЯЯ СКАЗКА

Когда-то Пылаевых была большая семья. От младших братьев и сестер гудела тесная изба, и у старшей, Нины, первой помощницы матери, не было свободной минуты от хлопот. Но вот ребята повырастали и разлетелись кто куда, старики подались в район к одному из сыновей, и осталась Нина в осиротевшей избе одна. Работала уборщицей в сельсовете, ковырялась в огороде, а в общем, одиноко и скучно жила. И замуж не вышла. Раньше водилась с однолетками, а теперь навешали ее чаще пожилые соседки. Кто поболтать придет, а кто, торопясь на ферму, ребенка оставит. Все равно дома больше сидит - много ли уборки в сельсовете!

Из ребят, что оставляли ей на присмотр, больше всех привязался к ней Василек - глазастый, шустрый и сопливый крепыш. Для матери, бойкой бабенки Полины, мальчишка был сущим наказанием. Неугомон сидел в нем: все бы ему надо потрогать, на все-то интересно поглазеть. И тянуло бог знает куда - на чердак, в колодец, а то в конуру к Растегаю. Или залезет в подпечье, замрет и таится, пока не найдут. А то и заснет там ненароком, вот и ищи его тогда! А раз как-то выгнал Растегая из конуры, пробрался туда и сам лаял на прохожих. Очень понравилась ему собачья работа. Сколько мать, бывало, ни таскает его за вихры, а с него как с гуся вода: посопит, покряхтит да и снова за свое. С характером был.

- Сладу нет с малым, - жаловалась Полина. - Присмотри ты, бога ради, за ним, а я уж как-нито отблагодарю.

Только к вечеру и приходила за сыном. Осмотрит его, умытого, чинно сидящего за столом, перелистывающего старый букварь.

- Вот спасибо-то, выручила, - скажет она. А потом обведет глазами пустые углы и добавит: - Хоть бы картинку какую повесила, шифоньер завела. - И тяжко вздыхала, переходя на свое: - Верь не верь, а свету белого не видишь, одна маета. Павел-то мой, слыхала, подрядился Пилипенковой двор уравнять? Бульдозером три часа пахал, а что за работу сказано? «Бери, говорит, солому старую». А на что она мне? Своей трухи некуда девать…

Павел работал в стройуправлении, ночевать домой приезжал на бульдозере. Машина для Полины вроде бы своя, вот и подряжала его - кому горку сровнять во дворе, кому завалинку насыпать, кому торфу на огород завезти. А расчеты с людьми сама вела - брала хлебом, сеном, а больше деньгами. Копейку к копейке собирала. Таила мечту: купить дом в городе и зажить, как люди живут, в радость себе и в удовольствие.

Перед Ниной в долгу не оставалась: с базара вернется - брошку привезет, а то и платочек какой. Цена ему копейка, а все же внимание. А потом решила, что Василек ей, одинокой и безмужней, в большое одолжение и утеху. Брошки-платочки и покупать ни к чему…

Первое время Василек все бегал домой. Прибежит, а дома ни мамки, ни папки. На дверях замок. Двор обежит, надергает моркови с грядок, погоняется за курами и опять к Нине. Однако вскоре привык к ней и никуда уже не бегал - вроде она ему вторая мамка.

- Ты посиди, а я скотину покормлю, - скажет она.

- И я с тобой, - увяжется он.

Пока Нина кормит скотину, все мешает ей, озорует. Поросенок урчит, елозит пятачком по корыту, а Василек обойдет его с тылу, ухватит за хвост, да и ну тащить от корыта.

- Не тронь! - скажет Нина. - Саданет по ножке, станешь калекой, что делать-то будешь тогда?

- Я на одной прыгать буду.

- А вторую сломает, тогда что?

- Папка железные купит, как у дяди Фоки.

- Свои-то лучше.

- Лучше, - соглашался Василек, однако снова дергал поросенка за хвост.

Тем и кончалось, что летел в грязь.

- Попало? - смеялась Нина.

Василек, изнавоженный весь, глаза обиженные, сопит, не знает, плакать или нет. А Нина, чтобы отвлечь его, придумает такое, что и про боль забудешь.

- А хвост у него электрический. Током бьет.

- А чего ж меня не убило?

- Не захотел. Маленький ты, вот и пожалел.

- А где у него выключатель?

- На брюхе. Будешь приставать к нему, повернет выключатель, тебя и ударит током.

Сказала и пожалела. Василек тут же полез к поросенку под брюхо выключатель искать. Еле отвадила.

Дома, сняв с Василька грязную одежду, Нина обмывала его, грудастого, плотного, как боровичок, укутывала в овчинный полушубок и сажала на печку. А чтобы удержать его там, пока сушилась одежка, плела всякую небыль.

- Ты сиди в своей избушке, сторожи свою телушку, а то волк прибежит, телушку уволокет.

- А я его из ружа бабахну, убью волка. Дай ружо-то!

- На? вот тебе ружо. - И совала ему в полушубок пруток от метлы.

Ненасытный глаз Василька сверкал из щелки, выслеживая волка, грозный ствол «ружа» ворочался туда и сюда, как пулемет из амбразуры.