Антон и Зяблик

- От бабки удрал.

- Это как - удрал?

- А так вот: бегунки привели!

- Какие еще бегунки?

Василек снял сандальку, задрал пятку и показал:

- А вот тут бегунки! Они в пяточках да в пальчиках живут!

- Ах ты, пятки-пальчики! - рассмеялась Нина, вспомнив потешку, которую сама и сочинила.

Так и остался у нее Василек.

К вечеру приехали из района старики Пылаевы - погостить и на огороде помочь. Сели вместе обедать. Василек первый к столу, первый и ложку в миску. Старая Пелагея Васильевна повязала его полотенцем, утерла ему нос и пристроилась рядом. Сидят взрослые, больше молчат, смотрят, как Василек молотит. Переглядываются.

- Ровно сроду не ел, - сказала Васильевна, подвигая к нему миску. - Не кормят тебя, что ли?

- Это у меня волчок там, есть просит. - И стукнул себя по животу.

- Какой волчок, что болтаешь?

И пошел, пошел городить. Старики только уши развесили.

После обеда сидят за столом, не расходятся, разговор между взрослыми странный возник.

- Николай-то свататься не приходил? - спросила мать.

- Приходил.

- Ну, а ты что?

- Да на что я ему, старуха? Пускай помоложе поищет.

- Дура! Так и век твой пройдет, в девках останешься!

Василек залез на колени к Нине, угрюмо смотрел на Васильевну, сопел.

- Пускай замуж не выходит.

- А почто ей замуж не выйти? Может, ты возьмешь?

- Пускай за меня идет.

- Так ты же маленький.

- Маленький, а подрасту, большой буду.

- Так Нина старухой станет.

- Не станет, - сказал Василек, - она завсегда такая будет.

- Спасибо тебе на добром слове. - Нина потрепала его по щеке. - Иди-ка лучше во двор, прохладись, от тебя жаром несет, как от печки.

Когда Василек убежал, Васильевна сказала сурово:

- Ты, Нинка, не больно малого приучай. Смотри тут за ним, корми, а сама носится по свету, как чумовая. Бабы-то мне на базаре всякое говорили…

- Не зову я его, сам бегает. На кой он мне…

На другой день пришла бабка из Жуковки. Ходила по всей деревне, плакала, искала беглеца.

- Не у вас тут Вася-то наш? Вот ить беда: дочка уехала, на меня свалила, а с ним горе одно. Случись чего с мальчонкой, я буду виноватая. Люди сказали - посмотри у Пылаевых…

Василек, завидев бабку, спрятался на сеновал, а бабка сидела в избе, причитала, жаловалась на соседей, на колхозного председателя, на дочь, на внуков, а наговорившись досыта, стала собираться.

- Ну, так я на вас в надежде, - сказала она, прощаясь.

- Да что с ним сделается, - махнула Васильевна рукой. - И так тут цельными днями пропадает.

Когда бабка ушла, Василек выбрался из своего убежища, нашел своих дружков-приятелей и гонял по деревне до самой ночи.

Дня через три наутро прикатил домой Павел. Приехал один, без Полины - та еще в городе оставалась кое-чего прикупить. Бросил бульдозер во дворе - и к Пылаевым.

Вошел в избу - тихо. Взрослых нет. Василек сидит за столом, язык прикусил, рисует что-то на белой картонке.

- Здравствуй, сынок!

Василек оглянулся, похлопал глазами - и снова к картонке.

- Один, значит? - спросил Павел и присел на лавку. Слегка удивился встрече такой, но виду не подал, достал папиросу. - Как тебе тут? Ничего?

- Я сейчас… - Василек оглянулся и снова к картонке. - Дорисую теремок, а то Нина придет…

Привстал Павел, глазом кинул за плечо Василька - что он рисует там? Домина в три этажа, в окошках человечки, кошки, птицы. Эк его! И когда только научился? Оглядел Павел избу. Полевые букеты по окнам, на стенах березовые охапочки, дух от них легкий и чистый. Его бы Полину сюда, подумал он. Углы барахлом бы забила, духоту развела. А эта чудная какая-то, безгрешная.

В сенях послышались шаги. Василек - швырк табуретку в сторону, бросился к двери, чуть Нину с ног не сбил.

- А я раньше-то кончил! - и показал ей картонку, но тут же, забыв о ней, в сумку залез: чего там принесла?

- Ишь цапун рукастый! - рассердился Павел и встал. - Воли ему много даешь…

Нина оторвала от себя Василька и сумку всю отдала.

- Здравствуй, Паша, - сказала она и покраснела. - Ничего, он меня слушается. Правда, Вася?

- Правда, - кивнул Василек, запихнул за щеку кусок сахара и, вспомнив о картонке, потащил Нину к столу. - Вот тут синица-певица, а тут дятел-работник. А кошка в клетке будет жить. Здесь у них столовая, а там кино показывают.

- А кто у них киномехаником? - спросила Нина.

- Кто? - наморщил лоб Василек. - Яшка-козел.

Павел смущенно хмыкнул в кулак и снова присел на скамью. «Умеет она с ними, - подумал он и несмело оглядел Нину. - И вообще ничего…»

Нина и Василек расселяли зверье в новом доме и о Павле совсем забыли. А он докурил папиросу, встал и тихо вышел во двор. Потрогал привалившийся плетень и в сарай заглянул. «Помочь бы надо, - подумал он. - Сама ничего не попросит».

Вечером из города вернулась Полина. Заглянула сперва в Жуковку, к матери, там и Павла застала - дрова теще колол.

- А где Вася наш? - спросила она, оглядывая двор.

- У Нинки. Сбежал от бабки.

- Чего это он удумал?

- А то и удумал. Скучно ему с вами, а у ней затейливость к ребятам.

- Это почему же «с вами»?

- Ты, поди, и минуты с ним не посидишь…

- Сам бы с ним посидел, - огрызнулась Полина и пошла в избу.

Старуха хлопотала у печи.