Antisex

— А теперь, Петр, послушай меня. Тебе не кажется, что все эти вирши, которые они тебе приносят, том числе и эта ода — абсолютная чушь и верх бездарности? Мы-то с тобой знаем, что такое — настоящее творчество и настоящая литература?!

Я ошарашено молчал и только пялился на него широко открытыми глазами. А он говорил с той беспощадной прямотой, которая всегда была ему присуща:

— Ты не можешь отрицать тот факт, что наши особи совершенно лишены творческого начала. Они послушны, неагрессивны — это правда. Но они ничего не могут создать — ни стихотворения, ни рассказа. Они не способны к открытиям ни в творчестве, ни в науке, ни в технике. Пока еще живы мы — старшее поколение, и те, кто помладше нас, но родился обычным путем от обычных отцов и матерей — наше общество еще держится на плаву. А что будет дальше?

Я вновь отупело кивнул в ответ на эти слова, совершенно не понимая, к чему он клонит. А он все говорил, вбивая слова мне в голову, будто обухом:

— Ты, Петр, знаешь не хуже меня, что все наши свершения, все достижения нашей цивилизации, все то, что ты прославляешь в Книге Памяти — все это всего лишь усовершенствование старого — того, что было задумано и разрабатывалось еще до Катастрофы Большого огня. Мы только развили и продолжили дела наших предшественников, которые родились в обычных семьях, как у нас тогда говорили — традиционных, — помнишь? В те времена влюблялись, делали глупости, но почему-то при этом очень многие тогда обладали творческим началом, двигали вперед науку и искусство. Вот уже несколько лет, как я стал задумываться — отчего это так? Не связано ли это их творческое начало с… э-э-э… да попросту говоря, с сексуальностью, с эмоциональностью, с влюбленностью — со всей этой иррациональной чепухой? А что, если это не такая уж чепуха? Короче говоря, не связана ли способность к творчеству и познанию со способностью любить — другого человека, детей, природу, окружающий мир?

Я оторопело слушал ДД. У меня просто плавились мозги от этих его слов.

— И давно ты… м-м-м… к этому пришел? — наконец пролепетал я.

— Впервые эта мысль пришла мне в голову, пожалуй, лет пять назад, — отвечал ДД, — и я стал внимательнее присматриваться к нашим особям, произведенным в Родилке. Постепенно я осознал, что им нельзя доверить будущее страны — они не смогут ее развивать, просто не сумеют. Научить их кое-чему можно, но действовать самостоятельно, без указки, без направляющей руки у них не получается. И никогда не получится. Но окончательно я в этом убедился, когда побывал в Запределье. Помнишь, мы отправили туда всех «несогласных», очистили, так сказать, наше общество от них? Это было пятьдесят лет назад. Мы провозгласили это нашей Великой Победой и были уверены, что они все помрут в тех выжженных, опустыненных местах. Ну, ты-то помнишь это лучше других, ведь как раз к юбилею этого дня ты и готовишь Книгу Памяти.

Я молча кивнул и вновь уставился в пол, чтобы он не видел моего лица. Отчаяние накрыло меня, как саван. Это был страшный удар по всей моей деятельности, как Главного Историка великой страны, и кто же мне его нанес? Человек, которым я с молодости восхищался, внимал каждому его слову как истине в последней инстанции! Ведь и Книгу Памяти я замышлял, как главный подарок ему, моему кумиру. Я с таким молодым азартом работал над этой Книгой, что порой забывал поесть! И все для того, чтобы прославить в веках созданное им государство. А что же сейчас получается? Все, что я воспринимал, как славные дела нашей победы, теперь в его глазах оказывается ошибкой, напрасной тратой сил?

— А ты помнишь тот случай два года назад, — вновь услышал я его голос, — когда наш самолет потерпел аварию?

Я кивнул. Конечно, я отлично помнил это ужасное происшествие! Волнующие картины двухлетней давности калейдоскопом пронеслись в моей голове.

Глава 18. Запределье

Тогда ДД в сопровождении нескольких сопровождающих на самолете отправился на правительственную встречу лидеров нашего государства. Такие саммиты проходят регулярно, единожды в год, и, как правило, у нас, в Столице мира. Из крупнейших городов нашей необъятной Родины на прием к ДД прибывают губернаторы и мэры, чтобы обсудить насущные проблемы управления нашей страной.

Но иногда такие саммиты проводятся в других крупных городах, и тогда сам ДД с небольшим сопровождением вылетает на встречу. Для перелетов членов мирового правительства в самых крупных городах страны имеется по аэродрому, приспособленному только для одного самолета. Этого вполне достаточно, чтобы перевозить наших управленцев в тех редких случаях, когда это необходимо. У нас авиатранспортом можно пользоваться исключительно в важнейших целях управления страной.