Антираспад

— Лучше послушай, что я скажу! Я вдвое старше тебя и двоих детей без мужа воспитала! «Антираспад» — солидная фирма! Моральный облик сотрудников так же важен для нашего процветания, как правильное составление деловых документов! Ты подумал, что случится, если Олег проявит неосторожность?

— А… Все будет в порядке, я дал ему пачку лидонских презервативов. Они надежные, сам всегда ими пользуюсь.

Аманда швырнула подушку ему в лицо. Не ожидавший такой грубой атаки, Норберт сел на койке, ошалело хлопая глазами. Смерив его негодующим взглядом, она выкрикнула:

— Ты циник! Когда я была директором «Антираспада», мы не получали большой прибыли, зато у нас никто никого не трахал! И я считаю, для солидной коммерческой фирмы это главное! — Повернулась на каблуках и вышла, с силой захлопнув скользящую дверь.

На шум из своей каюты выскочил Феспис, и Норберт долго не мог уснуть, так как из коридора продолжали доноситься их голоса: Аманда ругала «новый стиль руководства в нашей фирме», а Феспис — реакционные режимы Денора, Хальцеола и Цилады, и оба распалялись все больше, говорили все громче.

Дня через три напряжение спало, но с Норбертом, Илси и Олегом Аманда все же держалась отчужденно, а Феспис стал ее лучшим другом.

…Холмы окутывал пушистый бледно-розовый мох. Ноги тонули в нем по щиколотку, позади идущего оставались две цепочки следов. С холмов открывался вид на равнину, усеянную небольшими водоемчиками и торчащими из сухой белесой земли светло-зелеными кочками. На юге просматривались неясные очертания — не то гор, не то руин. Связавшись с Олегом, Норберт описал, что они с Илси видят, и сообщил о начале поисков.

Водоемы и кочки оказались вблизи вовсе не тем, чем представлялись с дальней дистанции.

Водоемы — правильной формы овалы глубиной два-три дециметра — были заполнены прозрачной бесцветной жижей, дно и стенки выстланы дышащей темно-розовой плотью, от нее ответвлялись червеобразные отростки. В одних овалах плавали полупереваренные бесформенные ошметья, в других — те самые шарики с оборками, что мельтешили над океаном, только сейчас они сморщились, стали неподвижными, оборки превратились в безжизненно обвисшие пленочки.

— Озеро-желудок? — предположил Норберт. — Интересно, как они ловят себе еду?

— Вот, смотри, — показала Илси.

Один шарик вспорхнул с зеленой кочки — и сразу из ближайшего овала ударила сбившая его струйка жидкости.

— Пальцы в эту водичку лучше не совать, — хмыкнул Норберт.

— А я и не собираюсь.

Кочки были вовсе не кочками, а холмиками вязкой, пузырящейся пены. От них исходил резкий химический аромат, не особенно приятный для людей, зато привлекательный для шариков — те то и дело приникали к вспененной поверхности, замирали на две-три секунды и опять взмывали в воздух.

— Растения, — утвердительно заметила Илси. — Эти штуки их опыляют.

— А может, откладывают икру или что у них там есть… Скорее всего, мы оба не угадали. Слишком необычная тут живность для прямых аналогий.

Несмотря на наличие плотоядных водоемов и напоенных влагой живых холмиков, земля была высохшая, твердая. Норберт включил металлоискатель, задав максимальный пятисотметровый радиус поиска, но пока что прибор засек только металлические части их с Илси экипировки.

Они приближались к руинам. Это были именно руины — белесые, под цвет каясопонской морской воды и почвы, изъеденные временем многогранники, соединенные между собой крытыми галереями.

— Лайколимская архитектура, — уверенно определил Норберт. — Лайколимы тоже пытались колонизировать Каясопон и тоже ушли, неизвестно почему. Это остатки их поселка.

— Но зачем людям что-то прятать в лайколимских развалинах?

— Зачем? Чтобы всех обдурить. Наверное, тот, кто прятал, решил, что другим людям не придет в голову искать созданный людьми артефакт в лайколимских развалинах. Но это всего лишь предположение — мы пока не знаем, здесь он или нет.

Здесь!.. Когда подошли ближе, металлоискатель запищал.