Антираспад

В тот же день, перехватив Стеллу в коридоре около душа, Норберт спросил:

– Послушай, если я скажу, что ты мне нравишься, Тайсемур не оторвет мне голову?

– Не оторвет, – засмеялась денорка. – Пошли ко мне.

Каюта, которую она занимала, принадлежала раньше Зеруату. Привинченная к полу мягкая мебель, панели успокаивающей расцветки, гравюры серебристого дерева с однообразными идиллическими пейзажами (наверное, раглоссианскими) – все говорило о том, что прежний хозяин корабля умел ценить комфорт. Стянув через голову фуфайку, Стелла отбросила за спину влажные волосы и повернулась к Норберту.

– Как я, на твой вкус?

– У тебя классная фигура. Ты красивая! – Он прикоснулся к ее когда-то гладкой, а теперь исполосованной рубцами коже. – Эти шрамы тебя нисколько не портят.

– С Зеруатом я еще не то сделаю, – шепнула Стелла.

– Лучше выбрось его из головы. Хотя бы на ближайшее время…

…Часом позже, когда они лежали рядом на постели Ответственного по Безопасности, Норберт признался:

– Ты потрясающая женщина. Такой, как ты, я никогда не встречал! А Тайсемуру действительно безразлично, какие между нами отношения?

Он не хотел, чтобы Стелла сочла его трусом, однако прояснить этот вопрос стоило: вся их маленькая команда была заинтересована в том, чтобы долететь до Белта без осложнений.

– Действительно.

– Разве ты не его любовница?

– Нор, я олигарх! – Она улыбнулась. – А это значит, что моя личная жизнь неприкосновенна.

– Вообще неприкосновенна? – поморгав, спросил Норберт.

– Вообще! – подтвердила Стелла, глядя на него из-под полуопущенных век со светлыми ресницами.

– Так… А если какой-нибудь предприимчивый журналист заснимет нас с тобой скрытой камерой и покажет запись по денорскому телевидению, что тогда?

Несколько лет назад такое проделали с отцом Норберта – скандал был громкий, но губернатор Чантеомы сумел выкрутиться…

– Убью журналиста. – Голос Стеллы прозвучал спокойно, с нотками скуки – словно она говорила о чем-то банальном, что и так каждому ясно.

– Просто так убьешь? – растерялся Норберт.

– У него будет право на защиту, как положено по закону.

– А ты после этого останешься олигархом?

– Разумеется. – Стелла потянулась. – Правда, я ни разу не слышала, чтобы кто-то из наших журналистов покончил с собой таким экзотическим способом.

– Ну и порядки у вас… Извини, я не хотел сказать ничего обидного, но социальная система вроде вашей не идеальна. Ведь наверняка есть олигархи, которые злоупотребляют своей властью?

– Злоупотребления бывают везде, – уклончиво ответила Стелла. – Если олигарх поступил с тобой несправедливо, ты можешь попросить защиты у других олигархов.

– Хм… Мне больше нравится демократия, как на Земле или на Лидоне.

– Демократия хороша лишь до тех пор, пока среди избирателей преобладают люди с достаточно высоким уровнем интеллекта. Ненадежная система. – Она состроила пренебрежительную гримасу.

Норберт запоздало сообразил, что денорский олигарх не может не быть принципиальным противником демократии (положение обязывает!), но все-таки рискнул продолжить дискуссию:

– Земляне и лидонцы вот уже несколько столетий поддерживают у себя этот уровень, и никаких проблем у них нет.

– Не спорю. – Стелла перевернулась на живот. – Но я могу назвать тебе с десяток демократических миров, включая вашу Валену, где результаты совсем другие. Тебе стоит побывать на Деноре. Сам посмотришь… Может, еще и понравится!

– У вас на Деноре все такие крутые, как вы с Тайсемуром?

– Не все. – Она усмехнулась. – Большинство денорцев – такие же обыкновенные люди, как ты, Олег, Аманда. А мы – олигархи, сильнейшие.

«Сколько же в ней самодовольства… или, скорее, сознания своего превосходства!» – подумал Норберт, глядя сбоку на ее упрямый профиль.

– На Рчеаде ты выдавал себя за археолога, – после недолгого молчания заговорила Стелла, – и знания у тебя есть. Ты где-то учился?

– В Соледадском университете, на историческом факультете. После третьего курса вышибли за неуспеваемость.

– За неуспеваемость? – Она подняла бровь. – Ты мне кажешься способным человеком.

В душе у Норберта шевельнулось благодарное чувство: отец и тетка постоянно твердили, что он неудачник, начисто лишенный каких бы то ни было способностей, а Стелла, несмотря на свое снисходительное отношение ко всем неолигархам, говорит совсем другое. После недолгой заминки он объяснил:

– Я поступил туда, потому что с детства интересовался историей и мечтал стать археологом. Стоящий материал я усваивал легко, но среди предметов было много балласта. Например, деяния валенийских Премьер-Губернаторов на протяжении четырнадцати веков – дураку ясно, что все это перетасовано, искажено, приукрашено, и все равно нужно вызубрить! Вот на этом я и срезался, а данный курс, между прочим, считается важнейшим. Не люблю власть имущих. – Спохватившись, он добавил: – К тебе это не относится.

Стелла рассмеялась и довольно чувствительно дернула его за волосы.