Антимаг

И правильно: в глазах Стрижа она тоже начала выглядеть очень аппетитно. В гастрономическом смысле. Зубы отросли и заострились, в голове гулко бился полный предвкушения утробный рык демона. Он жаждал рвать и жрать.

— Какого хера ты натворила?! — заорал Стриж на Лауру.

Умом он признавал правоту девчонки. Но… Ничего не мог с собой поделать. Стриж прекрасно понимал, что реалии этого мира отличаются от земных. Точнее, тех, которым Лёха привык дома — в той же Африке, к примеру, нравы были ещё похлеще, чем здесь. И не просто так они пускали в бой детей–солдат. Знали, насколько «белым людям» сложно выстрелить в восьмилетку. И насколько сложно после этого жить.

— Серебро — металл магов. Мы можем вливать в него свою силу и придавать новые свойства с помощью плетений. Этим я сейчас и занимаюсь — вливаю силу в серебро, чтобы потом начертать плетение тишины.

— Продолжай! — велел Стриж девчонке, когда пламя начало иссякать.

Да, он прекрасно помнил, что этот малец без особых колебаний пошёл на хладнокровное убийство. Его, Лёхи, убийство. Догадывался также, что оно могло быть не первым. Был уверен, что благодаря наставнице он точно повторит это в будущем. С огромной радостью Стриж отправил бы мелкого угрёбка в местную детскую колонию, или передал аналогу полиции, но самолично вынести приговор и привести его в исполнение… Это было выше него.

Хорошее место, чтобы встретить и своего врага.

— А золото? — заинтересовался Стриж, вспомнив злополучный артефакт, подаривший ему прожорливого «пассажира».

Стриж молча кивнул, не рискуя открывать рот и демонстрировать зубы.

— Мля! — Стриж отпрянул, едва не пропоров себе рожу ножом.

Он вышел из каморки и поднялся на чердак — подышать свежим воздухом и поискать решение проблемы. Внизу гулко шагал охранный голем, видимо патрулируя территорию.

— Нет. Я не убиваю женщин и детей.

— Ищи способы сообщать мне, что тебе нужно. Хочешь что–то сожрать? Пусть урчит живот рядом с этим, или, как сейчас, слюни текут. Считаешь, что мне нужно куда–то идти? Можешь перехватить управление пальцем и ткнуть в нужную сторону. Но чтобы без фанатизма и не посреди драки. Понятно?

— Я бывала тут всего несколько раз, — призналась Лаура. — Во время крупных торговых ярмарок, но не в таких районах. Я и на этот склад–то случайно попала, когда брата попросили посмотреть что с големом. Мне было интересно и я увязалась за ним.

Полный ужаса и боли крик врезался в уши Стрижу и тут же оборвался. Кровь гулко стучала в висках когда он едва не скатился по лестнице. Ворвавшись в комнатушку Лёха замер, глядя на чудовищную картину: золочёный истукан топтался в том, что осталось от мальчишки.

— Обучение начинают с простого — владения одной из чистых стихий, — снизошла до объяснения Лаура. — Демоны не любят огонь, потому большинство предпочитает обучаться тому, что сможет защитить от тварей разлома.

При упоминании брата её голос стих, растеряв обычное высокомерие.

— Наблюдай за кабаком, — приказал он Луке. — Появится старшая — проследи за ней.

— Ты рассказывай, рассказывай, — оборвал его мольбы Стриж. — Больше расскажешь — больше шансов на помилование получишь…

Лёха присел рядом с мычащим, на этот раз от боли, гадёнышем и сказал:

— Как тебе наша новая певчая птичка? — он размотал плащ и без всякой жалости скинул мальчишку на деревянный пол.

Мальчишка тем временем верещал во всю глотку, призывая на помощь. Лёха, придя в себя, хотел было вырубить визгуна тумаком, но увидел победную ухмылку Лауры и остановился. Девчонка смотрела на орущего сопляка с весёлым снисхождением — как на убогого, развлекающего толпу своими выходками.

Может, кто–то назвал бы его слишком мягкотелым, но Лёха искренне надеялся, что сумеет прожить жизнь и сдохнуть не причиняя вреда хотя бы детям.

— Ну, хоть тут свезло, — Лёха почесал затылок. — Жить вечно — это же такая скука…

— Не отвлекай, — недовольно бросила Лаура, разложившая в ряд серебряные слитки.

Незримое копьё в мозгу словно провернули и вместе с болью вновь что–то мелькнуло, на этот раз медленнее. Что–то белое и красное. Экзекуция повторялась, пока Стриж не осознал, что видит клыки, рвущие гуся. Живого. Пожираемая птица била крыльями и разбрызгивала кровь.

— Тебя грохнут, и достаточно быстро. А если мы доберёмся до родителей нашего птенца кречета, то может и не сдохнем от истощения. Они склепали тот артефакт, в котором ты сидел. Смогли склепать — может могут и расклепать. Даю тебе слово, что использую все возможности, чтобы выпнуть тебя из своего тела и отправить домой, или на вольные хлеба. Без меня можешь бегать и жрать магов сколько хочешь — мне не жалко.

— Вот и поговорили… — хрипло прошептал он, с трудом поднимаясь на ноги.

— Сейчас мы поиграем в игру «Вопрос–ответ». Я — задаю вопрос, ты — отвечаешь. Ответишь на всё правильно — выиграешь жизнь. Орать и звать на помощь бессмысленно — никто не услышит. За каждую попытку соврать — буду отрезать у тебя что–нибудь. Понял?

У настоящих, живых людей всё иначе. Они шутят и придуриваются днём, чтобы не сойти с ума от воспоминаний, что приходят ночами. А мёртвые дети возвращаются всегда.