Антикварщики

Впрочем, стоптанные ботинки и застиранные ветхие рубашки Каледину не грозили. Он с детства знал, что деньги – это не просто грязь. Изредка он подторговывал вещами, которые привозили польские научные сотрудники – у института были крепкие связи с Польшей, а поляки, вне зависимости от общественного положения и образования, были главными спекулянтами в мировой системе социализма. Потом поляки ездить в институт перестали, да и сам институт начал загибаться. Спасло от нищеты старое увлечение.

Ему было десять лет, когда он увидел трехкопеечную монету тридцать пятого года и вдруг понял, что перед ним не обычная трехкопеечная монета, а вещь из других времен. Так родилось страстное увлечение на всю жизнь – коллекционирование монет. Нумизматика. Коллекцию он собрал неплохую. Но проснулась в нем жгучая зависть, на которую способны только коллекционеры. Ведь в Москве были люди, перед сокровищами которых все его богатства были таким же ломом, как та трехкопеечная монета тридцать пятого года. Не раз приходили ему в голову горькие мысли – ну почему все это не его собственность? Точнее, «почему» он понимал прекрасно, но смириться с этим не мог. И однажды понял, что способен на преступление, лишь бы исправить эту несправедливость.

В восемьдесят седьмом году он познакомился с довольно популярным тогда артистом театра и кино Кочергиным. Об этом человеке ходили самые разные слухи, говорили, что тот по уши увяз в темных делах. Сойдясь поближе, Каледин понял, что артист тоже не в восторге от существующих в обществе отношений собственности. Так образовался их союз, в результате чего пара нумизматических коллекций в Москве была похищена. Милиция долго искала наводчика и исполнителей. Каледина тоже таскали на Петровку, но оперативники решили, что этот блеклый ученый очкарик заслуживает внимания в последнюю очередь. И сильно ошиблись в нем. Если бы они знали, какие чувства сушат душу Каледина…

Постепенно Каледин и Яго сближались. Яго стал бандитским паханом. А Каледин, распрощавшись с точными науками, стал постигать несколько другие премудрости. Будучи от природы человеком способным и сметливым, он довольно быстро стал одним из главных визирей в бандитской группировке. Стал правой рукой Яго. И решил, что жизнь удалась.

Действительно, уютнее всего сегодня чувствуешь себя в приличной, авторитетной банде. И чем круче банда, тем выше ощущение социальной защищенности и моральное удовлетворение. Хуже всего по нынешним временам быть простым человеком или мелкой птахой, клюющей по зернышку из огромного элеватора разворовываемой российской экономики. Простого человека могут выкинуть из квартиры или просто закопать в лесу, поскольку на твою жилплощадь решил вселиться абрек со склонов Кавказского хребта. Простому человеку вытряхнут карманы в подъезде да еще навешают оплеух за то, что носишь с собой мало денег. Дочку простого человека поймают на улице залетные орлы, изнасилуют, да еще накажут строго никуда не заявлять, если дорога жизнь. А жизнь простого человека не стоит ничего. Разве только цену одного-двух патронов. Над простым человеком измываются чиновники и продавцы на рынке. Простой человек – пушечное мясо в войне всех против всех.

Другое дело, когда ты состоишь в приличной банде, притом не на десятых ролях, не «шестеркой». Кто на тебя наедет с требованием выплаты каких-то денег за какие-то мнимые обиды? Кто подставит на шоссе под твою машину мятую развалюху, а потом станет возить тебя мордой по батареям и требовать купить ему новую? Никто! В подъезде тебя не ограбят, поскольку за спиной телохранитель, готовый выпустить кишки кому угодно. Твою дочку проводят в школу или в институт. Чиновник не скажет – постойте в коридоре, наоборот, расшаркивается перед тобой. Есть и издержки. Главные две угрозы – правосудие и конкуренты. Но правосудие неповоротливо, тяжеловесно или вульгарно продажно. С конкурентами хуже. Когда начинается война, то твоя жизнь тоже начинает стоить немного, как на любой войне. Но гибнут чаще «шестерки», расходный материал.

Однако бывает так, что хочется зарыться лицом в подушку и сделать вид, что тебя нет на белом свете. Как сейчас. Когда раздался звонок, казалось, из самой преисподней, Каледин уже было решил, что не услышит этого голоса. Ан нет.

– Гришутка, знаешь, что мне греет душу? – прокаркали на том конце провода.

– Не знаю.

– Воспоминания, что есть люди, за которыми неоплаченные долги. Один из них – ты.

– Не гони порожняк, – вяло возразил Каледин.

Должок действительно был. Не в долларах. Есть услуги, которые стоят гораздо дороже. Цена им – кровь.

– Без пустого базара, Гришутка. Ты же понимаешь, Яго узнает о нашей маленькой тайне – и тебе вилы. Так или не так?

Каледин не ответил. Что тут ответишь? Что все так и обстоит? Зачем? Они оба прекрасно знают. Яго, конечно, человек приятный в общении. Но с гипертрофированным инстинктом собаки, которая за свою кость без долгих раздумий вцепляется в глотку. Для него срока давности не существует.

– Не трясись. Многого не прошу. Кое-какая информация о вашей дешевой шайке.

– Попытаюсь помочь.