Антикварщики

– Яго у меня зад полижет… У тебя, Юра, не только память, но и нервы пошаливают. Пугливый стал.

– Не дави на меня. Не стоит.

– Юрик, а может, ты здоров как бык, нервы и память у тебя отличные, а просто решил поиграть в одиночку? Думаешь, игра эта в две, а не в четыре руки?

– Я ничего не думаю, – Меньшевик заерзал на стуле.

– У меня хобби новое – бухгалтерия. Время выдалось свободное, и я занялся подсчетами. И интересная картина нарисовалась. Оказывается, ты мне должен пол-«лимона».

– Сколько?

– Ну, триста тысяч.

– Это еще как посмотреть.

– Как ни смотри.

– Давай-ка решим этот вопрос окончательно, – Меньшевик встал и прошелся по комнате. Жалобно скрипели доски пола. Сквозняк шевелил грязную, некогда белую занавеску. – Ты живешь вчерашним днем. И твой тон ернический тоже оттуда. Это уже не пройдет. Будем договариваться.

– Да?

– Да.

– Что же, будем договариваться. Для начала на эти триста тысяч долларов. Плевые деньги, не понимаю, вокруг чего сыр-бор.

– Плевые деньги? Ты на дочке Рокфеллера женился? Тогда вообще о чем разговор?

– Разговор, Юрик, о деньгах. Я никому не отдал за так ни копья. За всю жизнь. А привычки менять поздно. Даже ради старых друзей.

– Значит, не получилось разговора.

– Какой тут разговор. Ты просто отдашь деньги. И ты сам это прекрасно знаешь. К чему юродствовать, Юрик?

– Та-ак, – Меньшевик прошелся по комнате. Собеседник уверен в себе. В своих силах. И для этого есть основания. Но кое-чего он не учел…

«Браунинг» приятно грел руку, лежащую в кармане брюк. Крошечная изящная игрушка. Дамский пистолет. Не то что в дамской сумочке можно спрятать, но и в перчатке. Но дырки делает с такой же надежностью, что и пистолет Макарова. Для ближнего боя вполне годится. Лет пятнадцать назад у Меньшевика была точно такая зажигалка, она считалась верхом пижонства и предметом зависти. Тогда нажатием пальца на курок можно было зажечь сигарету. Сегодня – погасить жизнь.

Главное – не смотреть в глаза. Отвлечься от сантиментов и воспоминаний. Все решено еще вчера. Можно было вообще не затевать этого разговора. Ясно было, чем он кончится. Но Меньшевик все же надеялся на другой исход. Теперь решено раз и навсегда, на веки веков. Аминь. Оставалось лишь одно движение пальца.

Меньшевик выбросил руку с «браунингом» вперед. Выстрел в тесном помещении хлестко ударил по барабанным перепонкам…

* * *

«Шереметьево-2» – как много в этих звуках для сердца опера слилось. Каждый угол, каждый закуток мне тут знаком. Я здесь постоянный гость. Оно и неудивительно, если учесть, что ежегодно здесь изымается от пяти до десяти тысяч предметов, представляющих историческую и культурную ценность. «Шереметьево-2» – знаменитый край воров и контрабандистов.

Женский приятный голос льется со всех сторон из динамиков и сообщает, что заканчивается посадка на очередной рейс. Напрягся пузатый «Ил-86», готовясь унести в заморские страны несколько сот пассажиров. Приземляется «Боинг-747» – неторопливо, с достоинством, как входящий в бухту фешенебельный пароход. Кажется, что «Боинг» движется с черепашьей скоростью, и непонятно, как он вообще удерживается в воздухе. Обман зрения. Скорость скрадывают огромные размеры крылатой машины.

Аэропорт строился в расцвет застоя так, чтобы все было как у людей. Чтоб капиталисты завидовали. Он выгодно отличается от конюшен типа «Домодедово» и «Внуково». Даже сегодня он еще выглядит вполне сносно. Во всяком случае, двери на фотоэлементах пока услужливо распахиваются при приближении к ним.

Утро. Японцы везут чемоданы на колесиках, по размерам больше, чем они сами. Глазеют по сторонам степенные датчане и прочие шведы (кто их разберет!) – они похожи на тупых породистых догов. В сопровождении аккуратных фирмачей с достоинством шествует священник в длинной сутане и с огромным крестом на груди – в здании аэропорта открывается новый офис, а его освящение сегодня такая же неотъемлемая часть программы, как раньше перерезание ленточки и пионерский салют. К отлету готовятся двое новорусаков – важных и вальяжных. Вокруг них суетятся аккуратные мальчики референтского склада, лениво-крутые охранники в кожаных курточках и три девицы, кажется сошедшие с одного конвейера.

– Во, рыла чиновничьи, – кивнул в их сторону Железняков, и я увидел, как напрягся, поймав этот жест, один из охранников, будто услышавшая ночной шорох сторожевая псина. – Очередной заводик или пароходство прогуливать летят.

– Не думай заочно плохо о людях, – возразил я. – Может, это порядочные наркомафиози.

Мы прошли в помещение милиции, расположенное внизу. Ломаные коридоры, белые стены, пусть и порядком потертые, но еще сохранившие следы былого процветания. В кабинете нас ждал замначальника Шереметьевского УВД по криминальной милиции.

– Точно, минута в минуту, – отметил он.

– Стараемся, – сказал я.