Аномалия

Первого июля министр вновь посетил наш НИИ. Формальная причина визита – прошедшее на днях семидесятипятилетие со дня основания института. Я продемонстрировал свою установку, снова подробно рассказал о принципах полевой терапии и о фантастических перспективах, которые открывает этот метод для нашей науки. Министр по-прежнему был настроен скептически, но дал «добро» на продолжение эксперимента. Там же, отозвав меня в сторону, он между делом сообщил, что Виталина более посещать наш институт не планирует и отправится продолжать образование в Санкт-Петербург. Можно лишь догадываться о том, что происходило в семье министра; для меня же главным было то, что дестабилизирующий фактор наконец устранён. С лёгким сердцем я погрузился в работу по анализу карт, не подозревая, какие испытания ждут нас впереди.

Прошло несколько дней. Состояние пациента, до этого остававшееся стабильным, внезапно начало деградировать к изначальным симптомам. Приступы паралича, сократившиеся было до нескольких минут, вновь стали долгими и хаотичными, больной сопротивлялся процедурам, всё хуже и хуже реагировал на слова персонала. Ему снова начали мерещиться опасности, сон стал фрагментарным и неглубоким. Но самое скверное заключалось в том, что галлюцинаторный собеседник, с такой тщательностью созданный нами и так хорошо принятый разумом пациента, перестал справляться с возложенными на него функциями. В нашем методе есть такое понятие: фокус предвнимания. Этот злосчастный фокус всё чаще и чаще срывался с «Влада», и нам приходилось увеличивать напряжённость поля, чтобы заставить пациента возвращать его на нужный объект.

Поскольку формирование негативной динамики совпало по времени с изменениями в программе, я решил, что достаточно будет откатить всё на стабильную версию. Результата не было! Артём Карельских предположил, что сам факт каких-либо изменений и является дестабилизирующим. Ухватившись за эту гипотезу, мы решили зафиксировать параметры и понаблюдать за развитием событий в течение недели. Спешка – худший враг учёного! Сейчас я думаю, что интервал был слишком коротким, и подожди мы дней десять-двенадцать…

Одиннадцатого числа случился новый эпизод агрессивного поведения. Разумеется, после памятного инцидента дежурная смена была усилена и инструктирована, потому с помощью спецсредств пациента удалось быстро успокоить, но оборудование всё же было повреждено, и я провёл в институте две бессонные ночи, восстанавливая аппаратуру.

Физиологические показатели больного также начали ухудшаться. Директор института настаивал на переводе пациента на классическую медикаментозную терапию. Для нас это означало бы провал. Мы теряли уникальный объект, который мог снабдить науку бесценными данными! Я снова и снова объяснял, что метод работает, что лишь стечение обстоятельств мешает привести пациента к устойчивой позитивной динамике и выздоровлению. Проблема была в том, что случай стал слишком известен в академических кругах, и, завершись всё неблагополучно, программа могла быть свёрнута, в то время как успешное медикаментозное лечение можно было выдать за «часть плана» и продолжить исследования… С неохотой и разочарованием я вынужден был согласиться.

Однако в день, когда К. должны были перевести в палату классической терапии, пациент исчез. Точнее говоря, был похищен. Я сомневаюсь, что подробности произошедшего появятся в новостях: дело старались и будут стараться спрятать подальше от любопытных. И всё же возьму на себя смелость рассказать результаты нашего внутреннего расследования. Что делать с этой информацией – решать не мне, я всего лишь учёный…

Пятнадцатого июля, в 23 часа 55 минут Виталина Северцева с помощью украденной заранее карты доступа проникла на территорию института. Ровно в полночь охрана начала обход по обычному маршруту, который, по всей видимости, девушке был известен. Она беспрепятственно добралась до палаты, где содержался пациент К., использовав автоматический шприц с препаратом М***, усыпила ночного дежурного и вывела К. через пятый подъезд к так называемым «пожарным» воротам. Там она ранее припарковала «Аурус», принадлежащий своему отцу, министру здравоохранения Валерию Северцеву. Посадив К. в машину, она убыла в восточном направлении.

Толстой сказал однажды: «Счастливые периоды моей жизни были только те, когда я всю жизнь отдавал на служение людям». Я служил медицине, искренне и с полной самоотдачей.

Карцев Андрей Петрович,

17 июля 2*** года

Об авторе

Дмитрий Александров – российский писатель-фантаст, определяющий свой жанр термином «Психологическая фантастика». Профессиональный переводчик японского языка, психолог, художник, путешественник.

Официальная публичная страница автора в сети Вконтакте:

https://vk.com/daf16

Электронная почта:

[email protected]